Обладание Лили

— Я слышал, как они говорили по-японски. Возможно, ты не поняла, о чем они говорили, но я понял. Я свободно говорю по-японски. Ты думаешь, он бы остановился с тобой, как только получил то, что хотел? Нет. Он также заключил сделку по продаже детей. Якудза были особенно заинтересованы в Адаме… У них уже был покупатель с Ближнего Востока, готовый заплатить большие деньги.

— О, Боже, — выдыхаю я, чувствуя, как в моем горле поднимается новая волна желчи.

— А наша маленькая Эви с ее светлыми волосами…

Все сострадание, которое я испытывала к Маршаллу, мгновенно исчезает. Он собирался причинить боль моим детям? Моим крошкам?

Я направляю пистолет на Маршалла.

— Гребаный монстр! Ты собирался продать детей?

Мне не нужен его ответ. Конечно, собирался. После того, как он отдал нас Люциферу, как я могла ожидать чего-то меньшего?

— Не стреляй в него, любовь моя. Дать ему умереть от пули будет слишком гуманно.

Маршалл стонет и слабо качает головой из стороны в сторону. Мой палец касается спускового крючка. Все во мне жаждет пристрелить его, положить этому конец.

Но я просто не могу заставить себя это сделать.

Как я могу прервать жизнь? Даже его? Он творил с нами гадкие, ужасные вещи. Он – единственная причина, по которой мы с детьми находимся в этом беспорядке. Я бы никогда не оказалась в таком положении, если бы он проявил себя с хорошей стороны. Если бы он заботился о нас. Если бы он был мужем, отцом. Если бы он был просто гребаным мужчиной.

— Лили… — мягко говорит Люцифер, с глухим стуком роняя кувалду на землю и направляясь ко мне.

Я поворачиваюсь к нему, и пистолет поворачивается вместе со мной.

— Опусти пистолет, — спокойно говорит он.

Я качаю головой, но при этом опускаю ствол вниз. Если я не могу застрелить Маршалла, как я могу застрелить Люцифера? Теперь, когда знаю, почему он все это делает, я понимаю. Я полностью понимаю, почему он это делает.

Люцифер осторожно кладет руку на пистолет и тянет его.

— Дай это мне, — мягко говорит мужчина, вынимая его из моих пальцев. Повернувшись, он кладет пистолет на стол и притягивает меня к себе.

Мне нужны его руки. Мне нужно его тепло и надежность. Сжав в кулаках его рубашку, я прячу лицо на его груди, и все эмоции внутри меня выплескиваются из моего рта. Я рыдаю, заливая его слезами. Я плачу по себе. По моим детям. И даже по Маршаллу.

Люцифер держит меня, гладит мои волосы и шепчет мягкие слова утешения.

— Скоро все закончится, — успокаивает он меня, когда мои рыдания стихают.

Меня начинает охватывать оцепенение. Я приветствую его. Мне нужно это пережить.

Откинув голову назад, я вглядываюсь в его лицо.

— Люцифер…

Его глаза вспыхивают, и он прерывает меня.

— Назови меня по имени, Лили.

Облизав губы, я осторожно называю его имя. На моем языке оно кажется чужим и странным.

— Мэтью… Я хочу домой. Хочу увидеть Адама и Эвелин.

Он кивает, заправляя мою выбившуюся прядь волос за ухо.

— Мы почти закончили.

Мне не нравится, как это звучит. Что еще можно сделать? Сколько еще может выдержать тело Маршалла?

— Ты не можешь просто пристрелить его, как других, чтобы мы могли выбраться отсюда?

Я действительно только что это сказала?

— Нет. Мы должны отправить сообщение. Это дерьмо закончится здесь и сейчас. Никто больше не тронет тебя после этого.

— Не знаю, смогу ли… — говорю я дрожащим голосом. Я почти уверена, что достигла своего предела восприятия жестоких пыток.

Люцифер кивает и поворачивается вместе со мной, медленно подводя меня к стулу.

— Тебе не обязательно смотреть.

— Могу я просто поехать домой? — с надеждой спрашиваю я.

— Нет, — говорит он и мягко толкает меня за плечи вниз, пока я не сажусь. — Пройдет много времени, прежде чем я снова смогу спокойно выпустить тебя из виду.

Боже, он действительно заставит меня сделать это. Он заставит меня сидеть здесь, пока сам будет пытать Маршалла за моей спиной.

— Это ненадолго, любовь моя, — успокаивает он меня. — Затем мы можем поехать домой.

Сжав мое плечо, Люцифер отворачивается, и я слушаю его шаги, когда он отходит от меня.

Глядя вперед, сосредотачиваюсь на бетонной стене перед собой и пытаюсь заблокировать то, что будет дальше.

К сожалению, невозможность видеть то, что происходит, кажется, только усиливает звуки. Каждое ворчание, каждый треск я слышу в кристально чистом высоком разрешении. Могу только представить, что происходит, и очень стараюсь не делать этого.

Этот лязг металла о металл, крики и приглушенные мольбы Маршалла и, что хуже всего, смех Люцифера.

— Посмотри, что ты заставил меня сделать… — упрекает Люцифер Маршалла, а затем Маршалл начинает кричать всерьез.

Мои руки дрожат, и я сжимаю их вместе, но затем начинает дрожать все мое тело, и я покрываюсь холодным потом. Не знаю, сколько проходит времени, но моя решимость начинает рушиться.

Я не могу согласиться с этим, не могу быть частью этого.

Когда встаю со стула, крики Маршалла становятся громче.

— Он почти готов. У тебя есть для него какие-нибудь последние слова, Лили?

Я замираю на месте, не смея обернуться. Знаю, что бы там ни было, я не хочу это видеть.

Миллион вещей проносится в моей голове. Миллион вопросов.