Обладать и принадлежать

– Вообще, я еще не встретил женщину своей жизни. Но верю, что встречу. Встречу – и пойду с ней.

– Ты так хочешь?

– А что не бывает в жизни. – Отец прищурился на Машу. – Вот хочешь жить со мной?

– Ты уже спрашивал, – отходя от него, сказала Маша.

– Ты не ответила мне.

– Папа, но я же твоя дочь.

– Ну и что? Я же не воспитывал тебя. Я узнал тебя, когда ты была взрослая. И потом, Гете жил со своей дочерью.

– Нет, – сказала дочь. И ушла к себе. Отец остался один. Позже он позвонил ей.

– Что делаешь? – спросила она.

– Смотрю на картину, разговариваю с ней.

– И что?

– А она мне отвечает, – сказал отец. – Оказывается, с ней можно разговаривать.

Потом пошел дождь. Он сел у окна. Стал разглядывать проходящих мимо женщин. Он был страшно одинок. От тоски он пошел и налил себе рюмку водки, выпил залпом. Вдруг он увидел ту самую девушку с пуделем. От ветра с дождем она зашла в арку противоположного дома и стояла в ней, пережидая. Возбужденный Андрей Андреевич позвонил своей дочери.

– Беги скорее в арку напротив, – сказал он ей. – Там стоит она! Иди познакомься с ней, а я подожду тебя дома.

– Кто стоит? – стала оттягивать время Маша, подходя с телефоном к окну.

– Та девушка с собачкой! Может быть, это моя женщина, иди познакомься с ней и приведи ее ко мне.

– Прямо с собачкой?

– Как угодно!

– Но я не умею знакомиться с женщинами в подворотнях. Это что-то чисто мужское. Мне кажется, она даже испугается и заподозрит меня.

– А со мной она точно не пойдет, – критично отозвался про себя отец. – А так ты приведешь ее ко мне, она и привыкнет. – Глаза его горели.

Оба они стояли у окон, и каждый из своей квартирки смотрел на девушку в подворотне, на ее пуделя и спорили, кто пойдет с ней знакомиться – до тех пор, пока она не ушла.

– Я просто в бешенстве, – сказал отец. – Я совершенно один остаюсь в эту выходную ночь. И в этом виновата ты! Если ты меня сегодня с кем-нибудь не познакомишь, я обижусь на тебя до самой своей смерти, перепишу свое завещание в пользу библиотеки. Все, я жду тебя еще ровно час. Выбирай!

– А если я никого сегодня не найду? – робко и со страхом спросила Маша.

– Тогда приходи одна.

Он положил трубку. У Маши забилось сердце, все ее спокойные, мирные планы жизни были разломаны.

Отец в своей квартире выпил еще рюмку. Настроение его ухудшалось с каждой секундой. Одинокий, никому не нужный, он сидел в своей огромной квартире и смотрел на немую картину с обнаженной. Он стал опять звонить Маше.

Как только она услышала звонки, тут же выдернула телефонный шнур из розетки, чтобы не слышать этих пронзительных позывных. Подумав, выключила во всей квартире свет. Села в углу.

Ждать пришлось недолго. Отец пришел к ней сам. Сначала он просто позвонил в дверь. Потом закричал:

– Я знаю, что ты дома. Открой! – Маша стояла у самой двери, прислушиваясь. Отец стал колотиться к ней. Потом, устав, крикнул: – Если ты не откроешь, я поломаю тебе дверь. Как ты потом будешь без дверей?

Маша молчала. Потом она услышала странный звук – будто кто-то лил на ее дверь воду. Она замерла, догадываясь, на что это похоже: отец описал ее дверь. Закончив, он крикнул:

– Я пошел за топором. Приду через час, если ты сама не позвонишь.

Когда он ушел, она открыла дверь, увидела лужу и поспешила назад в квартиру, к телефону.

– Я приду через час с подругой, – сказала она ледяным тоном.

– О'кей, – сказал он строго.

Через час Маша пришла с подругой, высокой блондинкой Алисой. По его взгляду она поняла, как он восхищен. Он умел ценить, чувствовать и разбирался в женской красоте – как мало кто другой.

– А я вам приготовил подарок, – сказал он. Ввел девушек в комнату. Во всех вазах стояли красные розы. Они стояли на полу, на всех поверхностях, начиная со стола и кончая подоконниками. Это было очень красиво, но и что-то зловещее, похоронное. На всех окнах стояли железные решетки.

– Уже вечер, – сказал он и закрыл все ставни на специальные железные замки.

Маша спросила:

– Зачем тебе эти решетки?

– Чтобы никто не влез и не выпал.

Девушки сели за красиво сервированный стол с белой скатертью. Выпили шампанского из высоких бокалов. Вдруг Андрей Андреевич спросил:

– А ты предупредила, что останешься на ночь, – и никаких мам!

– Что такое «никаких мам»? – спросила Алиса.

– Это значит: «Мне надо к маме, меня ждет мама!» – а на самом деле стоит и ждет какой-нибудь мужик. И не надо меня обманывать, – сурово сказал Андрей Андреевич, задавая зловещий и одновременно интригующий тон встрече.

– Ага, – сказала Алиса.

– И звонить я тоже никому не дам. Все. Телефон отключен. Аппарат я спрятал, – добавил он уже весело. То, к чему он так стремился, было достигнуто. – Две красавицы сидят передо мной.

– Я лично не считаю себя красавицей, – кокетливо, но уже не таким уверенным тоном сказала Алиса. Она явно притихла и призывно смотрела в сторону Маши.

– Андрей Андреевич, мой папа, мне уже однажды сломал двери топором, а меня тогда действительно не было дома, – сказала Маша.

– Ну извини, извини, – сказал он. – Ты тогда уезжала к какому-то мужику. Но заметь, я, а не он поставил тебе новые двери.