Обладать и принадлежать

– Ты ненормальная, – сказал он, тяжело вставая.

– Да…

– Мы так и не поговорили с тобой, про Новую Богиню, чем ты там занимаешься, что думаешь, а?

Он пошел за ней, провожая ее.

Вор в законе, седой здоровый мужчина, шевельнулся на широкой приподнятой лежанке и сказал:

– Слышь, не нужна тебе одна вещица?

– Какая? – спросила Рита.

Тот, не вставая, достал из кармана носовой платок, развинтил его и поднес к их глазам золотую брошку, но чудовищную по своему содержанию: какой-то мышонок с глазами-изумрудами и тельцем, покрытым серой эмалью и вкраплениями бриллиантов!

– Бриллианты, вещь тяжелая, из золота, вещь штучная! Такой второй в мире нет! Если ты хочешь себе, тебе отдам дешевле.

– Жалко, – сказала Рита, – столько бриллиантов потрачено на это…

– Не, ей не надо, видно, – сказал Гога. – Ты спи, Семеныч.

Тот спрятал опять в карман платок, не меняя статичной позы на спине, нога на ноге, в начищенных стариковских сапогах, руки на свитерном животе.

– А цепочки принести, посмотришь? – спросил он.

– Спасибо, – сказала Рита, а уже в коридоре прибавила: – Такой старый и тоже колется, да?

Когда она уже вышла за дверь, Гога в щель ей сказал:

– Представь, каково мне было тяжело лежать рядом с тобой и не прикасаться к тебе? – Он засмеялся.

Она вспомнила и достала из сумки пакет:

– Забыла, я принесла тебе рубашку, новая совсем. Хотела подкупить тебя, чтобы пустил. А ты так пустил.

– Спасибо, – сказал Гога, стесняясь, взял пакет, не разворачивая его. – Резко мне нельзя бросать, можно умереть.

– Боишься умереть, да?

– Я еще молодой. Хочу еще хорошо пожить. Что сказать этому парню? – вспомнил он.

– Что я ждала его, ждала…

На остановке остановилась, ожидая автобуса. Рядом стоял ребенок, непонятно какого пола, с женщиной. Он вдруг ни с того ни с сего плюнул Рите на пальто. Рита отошла, тогда ребенок напрягся и опять, стараясь попасть на расстоянии, плюнул в нее. Женщина стояла, отвернувшись, трагически курила и смотрела вдаль. Рита пошла по дороге. Ребенок смотрел ей вслед.

Через пять минут после ее возвращения домой – звонок в дверь. На пороге стояла Рива, почему-то в мокрой шубе и блестящем Ритином концертном платье, которое ей велико и волочится отдельно и помимо… Лицо смертельно усталое. Она прошла в комнату, сначала кинула на нее Ритин пистолет (Рита вскрикивает, схватив пистолет), скинула шубу.

– Он не поймал пулю телом, – сказала Рива.

– Пуля такая маленькая, – заговорила Рита, ощупывая пистолет, – мир огромен, ее, конечно, унесло вбок от этого урода. Но ты же плохо видишь, как ты могла пойти без меня?!!

Рива: Я попала… в эту… как ее, в визитку его! Рита: О Боже, куда?

Рива: В визитку его, ну, помнишь, в такую дурацкую сумочку, которую он все время крутил на руке. С документами.

Рита: А-ах!..

Рива: …Я не стала его убивать. Я дала выстрел поверх его головы. Давай подожжем его хозяйство, я знаю, где стоит его свиноферма.

Рита: У него – свиноферма?!!

Рива: Я пришла к нему домой. Села за стол. А в соседней комнате у него, оказывается, жена! А он берет трусы с батареи и вытирает ими стол передо мной и говорит: «Чистые! Чистые!..»

Рива замолчала, повернулась спиной – все платье сзади у нее было в крови.

Рита опять вскрикнула.

Рива (повернувшись в профиль и скосив на нее темные глаза, сказала страшным голосом, как Медея): Я продала все нательные драгоценности… мамино кольцо… и убила его ребенка.

Рита поет в ресторане. Двери раскрыты на улицу – видно, еще яркий день.

Мимо медленно проехал трамвай.

Рива сидит за столиком у сцены и оглядывает зал. В зале сидит компания людей: несколько полных женщин и немолодых мужчин – видно, что все сослуживцы.

Рита {обращаясь с заказанным поздравлением, видно, что она сочиняет на ходу – и ее вдохновенно несет): Поздравляем с днем рождения и веселою порой. Будь весела, будь счастлива, оставайся молодой, энергичной, симпатичной, никогда не будь седой, улыбайся больше людям, не поддавайся никаким тревогам, мукам, пусть пройдет все стороной, не омрачит твой день рождения неприятностью и скукой.

Рита: Предупреждающая песня! (И запела про «гранитный камушек в груди» – за столом женщины притихли.)

Рива смотрит на неприятную даму, всю в бриллиантах. Та встает и выходит на улицу.

Рива выходит за ней.

Рита со сцены возобновила поздравления, глядя в маленькую записку.

Рита: Валентину Пантелеймоновичу Попову, бодрому, энергичному, высокому, симпатичному, организатору отличному. (Вздох.) Посвящается лично вам! Прошли года, промчалась юность, прошла и зрелость навсегда, лишь серебром виски покрылись, и… вся седая голова! Но жизнь по-прежнему прекрасна! И вспомните вы иногда… Как был молод, как был красив, как жаждал в жизни все успеть, и так всегда вы торопились в работе, в жизни и в заботе и часто мучился зазря… Вы не жалейте о всем прошедшем, вы жизнь прожили совсем не зря! Вы – энергичный, сильный, стойкий, так и остались. Таким уж мать вас родила!

Заиграла музыка. Стала отбивать какой-то непонятный ритм каблуками, потом вдруг в микрофон пояснила:

– Это я передаю азбукой Морзе сведения своему любимому: «Забери меня отсюда! Забери меня отсюда!»