Обладатель Белого Золота

Но все дело заключается в моей свободе. Моей, а не его. Мы говорили о важности свободы, о ее необходимости. Я вновь и вновь повторял, что он не может добиться своего, воспользовавшись мною как инструментом. Его победа достижима только через осознанный выбор жертвы. Я так и сказал… — Ковенант присмотрелся к Линден, словно опасался ее реакции. — Я в это верил. Но теперь я уже не считаю, что истина именно такова. На мой взгляд, сплавы превосходят чистые структуры. И если я и вправду не более чем болван, марионетка в руках Фоула, он может меня использовать как угодно… — Он снова взглянул на нее и продолжил, уперев кулаки в бока: — Но как раз в это я не верю. Не верю в то, что являюсь марионеткой в чьих-либо руках. И не думаю, что Фоул может добиться победы, принуждая нас сделать тот или иной выбор. Потому что важно не столько то, что ты выбираешь, сколько как и почему. Характер выбора существеннее, его конкретной сути. Страна не погибла, когда я отказал Морэму, чтобы спасти укушенного змеей ребенка. Не должна она погибнуть и из-за того, что Фоул вынудил меня выбирать между жизнью Джоан и своей собственной. И еще — если я представляю собой превосходное орудие для того, чтобы разрушить Арку, стало быть, с помощью этого же орудия ее можно и уберечь. Фоул не сможет победить, пока я не сделаю выбор в пользу его победы.

В словах Ковенанта слышалась такая убежденность, что Линден едва не приняла их на веру. Но все же не приняла, ибо считала, что он не может быть прав. Достаточно было вспомнить о позиции элохима, тоже не отрицавшего важности свободы. Его сородичи опасались за судьбу Земли из-за того, что Обладатель кольца и Солнцемудрая не являлись одним и тем же человеком — поскольку он не обладал восприимчивостью, которой мог бы руководствоваться, делая выбор, она же — Силой, которая сделала бы ее выбор значимым. И если до сих пор Ковенант не раз обманывался, поддаваясь на уловки Фоула, значит, несмотря на свое благородство и решимость, мог обмануться вновь и сделать роковой выбор.

Но она промолчала, ибо считала необходимым найти собственный ответ на то, что тревожило элохимов. К тому же она боялась не за себя, а за него. Пока он любил ее, она намеревалась оставаться с ним. А пока она оставалась с ним, у нее была возможность использовать свое видение. Предостеречь его от ошибок и тем самым хотя бы отчасти искупить вред, нанесенный его собственными ошибками. Правда, это налагало на нее страшную ответственность, ибо в случае гибели Земли и Страны ей было некого винить, кроме себя самой.

Эта ответственность предполагала и признание роли, отведенной ей элохимами, и риск, связанный с возможным исполнением обещания Гиббона. Но, в конце концов, ей были даны и другие обещания. Ковенант обещал, что никогда не уступит кольцо Презирающему. А старик на Небесной Ферме — что она не потерпит поражения. Казалось, впервые эти слова внушали спокойствие.

Между тем Ковенант настойчиво смотрел на нее в ожидании ответа. Немного помедлив, она попыталась продолжить нить его рассуждений:

— Итак, он не может одолеть тебя. А ты его. Ну и что же хорошего находиться в мертвой точке?

Ковенант сурово улыбнулся, но ответ его оказался совсем не тем, какого она ожидала:

— В Анделейне Морэм попытался предостеречь меня. И сказал, что нет никакой пользы в том, чтобы избегать расставленных Фоулом ловушек, ибо каждая из них окружена множеством других. Жизнь и смерть взаимосвязаны слишком тесно, для того чтобы их разделять. Он советовал мне, коли я окажусь в затруднительном положении, вспомнить о парадоксе белого золота. О том, что надежда может корениться в противоречии… — Выражение его лица постепенно смягчилось, став более похожим на то, которое она так любила. — Не думаю, что мы и вправду окажемся в мертвой точке.

Линден ответила ему самой лучистой улыбкой, на какую была способна. Она хотела оставаться достойной его в той же мере, в какой он — дружбы древнего Лорда.

Линден надеялась, что он снова заключит ее в объятия, желала этого, несмотря на Солнечный Яд; в его объятиях она могла вынести все.

Но, глядя в глаза любимого, она неожиданно услышала разливающуюся по холмам странную, резкую и прерывистую мелодию. Точнее, даже не мелодию — создавалось впечатление, будто не умеющий играть человек пытается извлечь из флейты хоть какие-то звуки. Или же, может, просто ветер поет в пустынных скалах.

Ковенант из-под ладони оглядел склоны.

— В прошлый раз я слышал здесь флейту.

Тогда он побывал здесь с Еленой, а звук флейты предшествовал появлению человека, рассказавшего истину о его снах.

Правда, эти визгливые звуки трудно было назвать музыкой. Но доносились они со стороны Ревелстоуна.

Мелодия оборвалась в очередной раз, и Ковенант иронически поморщился:

— Кто бы там ни играл, похоже, бедняге никак не совладать с этой штуковиной. Ну да ладно, нам все равно пора возвращаться. Я хочу покончить со всеми делами здесь и вступить в путь еще до полудня.