Обладатель Белого Золота

— Томас Ковенант, ты знаешь харучаев… — Только сейчас Линден обратила внимание на то, что от имени харучаев говорил почему-то не Кайл, а Доррис. — Тебе известна история Стража Крови Баннора. Ты видел, как исполнялся достойнейший из Обетов, и был свидетелем того, как он был нарушен. Не думай, будто мы забыли об этом. Все долгие века служения Стражи Крови сокрушались из-за того, что им не доводилось открыто сразиться с Порчей. Однако, как только Баннору представилась такая возможность — когда вместе с тобой и Идущим-За-Пеной он стоял над Землепровалом и знал о твоих намерениях, — он уклонился. Ты нуждался в нем, а он уклонился! Обет был нарушен, но мы не судим его. Сейчас речь о другом. Мы хотим восстановить нашу веру. Никто из нас больше не уклонится. — Придвинувшись к Ковенанту почти вплотную, он продолжал так, словно не хотел, чтобы его слова слышал кто-то другой: — Юр-Лорд, не произошло ли с тобой то же, что некогда с Кевином Расточителем? Не в том ли твое намерение, чтобы удалить от себя всех, кто может попытаться удержать тебя от Ритуала Осквернения?

Линден ожидала от Ковенанта вспышки. Она и сама готова была взорваться. Ей хотелось защитить его, с жаром отвергнуть незаслуженные обвинения. Но вместо этого он поднял искалеченную проказой руку, растопырив пальцы. На обрубке среднего пальца, словно звено кандалов, поблескивало кольцо.

— А ты помнишь, — не позволяя себе ни сарказма, ни желчи, сказал Ковенант, — почему Обет был нарушен? Так вот, я тебе напомню. Трое Стражей Крови возложили руки на осколок камня Иллеарт и возомнили, будто обрели могущество, достаточное, чтобы одолеть Порчу. Они отправились в Ясли Фоула и бросили ему вызов. Но они ошибались. Создания из плоти и крови не бывают неуязвимыми. Фоул овладел ими, так же как овладел Кевином, когда Елена нарушила Закон Смерти. Он изуродовал их, как меня, сделал вот такими, — Ковенант потряс онемелой рукой, — и отослал в Ревелстоун, дабы насмеяться над Стражами Крови. — Ковенант был готов сорваться на крик, но усилием воли сдержался. — Вы удивляетесь тому, что Обет был нарушен? А я думал, что это разобьет их сердца. Нет, Баннор не уклонился. И дал мне именно то, в чем я нуждался. Он показал мне, что жизнь продолжается.

Ковенант помедлил, но Линден чувствовала, что его сила и уверенность возрастают с каждым мгновением.

— Все дело в том, — продолжил он без всякого укора, — что все это время вы заблуждались. Ибо с самого начала не разобрались в природе собственных сомнений. Что они знают? Почему имеют значение? Поначалу Кевин, потом другие Лорды, наконец — с тех пор как ваш народ впервые пришел в Страну — вы посвящали себя служению обычным людям, мужчинам и женщинам, которые попросту не могли осуществлять, что им предлагалось. Кевин был хорошим человеком, который, однако, сломался, когда бремя оказалось тяжелее, чем он мог вынести. А Стражи Крови не могли простить ему этого, ибо точно булавками пришпилили к нему свою веру, а когда он пал, вообразили себя виноватыми в том, что не сделали Кевина достойным его миссии. То есть не сумели помешать ему быть человеком. Снова и снова вы оказывались в том же положении, ибо служили тому, кто должен был рано или поздно подвести вас. По той простой причине, что являлся не более чем человеком, а человеку свойственны слабости. А потом вы снова и снова не могли простить этого человека, поскольку его слабость заставляла вас усомниться в безупречности вашего служения. Но не только его, вы не могли простить и себя. Ибо безупречность служения предполагает ответственность за все. Поэтому всякий раз, когда случается нечто, напоминающее, что и вы смертны, — вспомните историю с водяными девами — вы находите случившееся непростительным, а себя недостойными служения. А то задумываете что-нибудь совсем уж безумное, вроде затеи схватиться врукопашную с Лордом Фоулом.

Он медленно опустил руку, но в его устремленном на Дорриса взгляде не было колебания, а глаза лучились обретенной чистотой.

— Но никто и никогда не подвергал сомнению вашу доблесть. Вы доказали ее тысячу раз, а если вам недостаточно и этого, вспомните Бринна, встретившегося с Хранителем Первого Дерева и одолевшего его, ак-хару Кенаустина Судьбоносного. На его месте мог оказаться любой из вас. Вы не должны больше служить мне. И, — добавил он осторожно, — я не нуждаюсь в вашей службе. В такой службе. Я не хочу, чтобы вы отправлялись со мной.

Но хотя напористость Ковенанта и смутила харучая, Доррис не отступил. Будучи не в состоянии опровергнуть доводы Неверящего, он не желал принимать следовавшие за этим выводы.

— Юр-Лорд, что же будет с нами? — спросил харучай. — Ты вернул наши жизни, и мы обязаны расплатиться за этот дар. Нам это необходимо.

Несмотря на ровный тон харучая, слово «необходимо» было произнесено с нажимом, словно в него вместилась вся история его народа. Требовалось найти выход, достойный бескомпромиссности и преданности этих людей.