Обладатель-двадцатник

Тот лишь отмахнулся:

– Пронесло. Пуля только кожу прогрела да из носа от волнения кровь пошла.

В это время Ивану совсем стало плохо, и он предупредил об этом обоих фантомов:

– Что-то всё в голове кружится… сейчас сознание потеряю…

Дальше объяснять не было смысла: потеря контроля, исчезновение сразу двоих фантомов на глазах у свидетелей – а на остальное уже и фантазии не хватало. Хорошо, что ведьма успела правильно воздействовать на толпу:

– Плевать на бандитов! Здесь честный человек умирает! – завопила она не хуже пожарной сирены. – И от ваших рук умирает, между прочим! Ему срочно нужен покой и мягкая постель! Немедленно несите раненого в ближайший дом! Спасайте его!

Поселковый люд и в самом деле заволновался, бросился на помощь чуть ли не всем скопом. И вскоре уже тело незнакомого им человека бережно понесли к дому, на который указал лидер народной дружины. В общей суматохе как-то никто не заметил, куда делся вначале здоровенный мужик, а потом и жутко крикливая девица. Словно сквозь землю провалились.

Глава 23 Наперегонки

Елена Сестри, сжимая нервно в руке фонарик, осталась на огромном пространстве совершенно одна. И хорошо, что чуть позже её фантома успела сообщить обо всём, что произошло с обладателем и что удалось ей сделать для его спасения. Пока шли объяснения по внутреннему каналу связи, ведьма просто замерла на месте, опустив руки в отчаянии и не зная, что делать дальше. Да и потом ещё с целую минуту не двигалась, пытаясь определиться с дальнейшими своими действиями. Если с Иваном что-то нехорошее случится, всё, буквально всё пойдёт прахом. Это если рассуждать с позиции постороннего наблюдателя.

Но ведь на сознание Елены помимо её собственной воли вдруг навалилось и совершенно иное отчаяние, связанное с душевной болью и сердечным страданием. Она явственно почувствовала, что задыхается от переживаний за Ивана не потому, что он обладатель и на нём всё завязано, а по совсем иной причине. Называть её не хотелось даже мысленно, как и пускать на дальние задворки подсознания, но тем не менее причина существовала. Назвать её кратко, одним словом «любовь», показалось неуместным, а вот если четырьмя, то получалось: «чувственные переживание интимного свойства». И это почему-то оказалось ещё и страшно:

«Неужели я влюбилась?! – метались панические мысли в голове у Сестри. – Я ведь ведьма! Мне нельзя! Да и какие могут быть чувства в семье, где всё основано только на расчёте и необходимости накопления энергии Ялято?! Нонсенс! Мне нельзя влюбляться! Да и не должно меня касаться подобное по умолчанию. Все бабки и прабабки выбирали себе мужчин только по жёстким критериям наследственности, умственной полноценности и здоровья. С чего это вдруг я стала исключением?..»

Подобным размышлениям можно было предаваться бесконечно, но вот окружающая обстановка к подобному совсем не располагала. Со стороны не то сарая, не то склада, где поджигатели сложили связанных и обколотых сторожей комплекса, послышался угрожающий мужской голос:

– Эй! Ты кто такая?! И что здесь вообще творится?!

Голос нёсся из приоткрытого зарешёченного окна, и нетрудно было догадаться, кому принадлежал. Фантом Кракена успел-таки не только развязать всех невинных свидетелей готовящегося поджога, но и привести кое-кого в чувство. Как бы обстоятельства ни складывались дальше, но именно эти сторожа, пришедшие в себя и вставшие на ноги, могли и были обязаны оказать самую максимальную помощь в нахождении всех ещё не найденных канистр с бензином. Только следовало поставить их на ноги своими, нетрадиционными методами, объяснить задачу да заставить действовать. Что для деятельной натуры ведьмы оказалось вполне по силам:

– Здесь творится страшное преступление! – закричала она, спеша к зданию. – Вас всех решили сжечь, инсценировав пьянку на рабочем месте, и на вас же свалить всю вину. Открывай быстрей! Мне надо будет и твоих товарищей поднять на ноги!

– Э-э-э?.. А где те, кто нападал? – охранник хоть и находился под воздействием какой-то психотропной гадости, соображал всё-таки и понял самое главное: – И почему это мы закрыты изнутри? Здесь засов… Как мы могли его задвинуть, если нас сюда принесли? Я помню, что несли… А дальше? Мы что, сами закрылись?