Обладатель-двадцатник

Озадачивало наличие очень многих частиц, потоков, сияний и нитей, которые пока вообще не поддавались ни описанию, ни классификации. И все они проявлялись после определённых манипуляций со зрением. Эти манипуляции сильно мешали смотреть опосредованно, сбивали с ориентировки, но явно перебрасывали зрение в некие иные пространства.

Оставалось только констатировать:

«Это я вообще-то куда попал?.. Иной мир или как? В нём или ослепнуть можно, или рассудка лишиться… Не удивлюсь, что попавшие в сумасшедший дом люди, замечающие вокруг себя чертей или иных созданий, наверняка именно такое зрение себе случайно и приобрели. Бедняги… Но почему я раньше такого не наблюдал? Хм! Так ведь и не старался же! Причём такое зрение может появляться у обладателя лишь после создания Седьмого фантома. Или откуда оно взялось? Хм! Придётся одну ночь обойтись без секса и солидно с этой инструкцией разобраться. Если она не бесконечна…»

Заметив, что время утекает напрасно, а страх бедного Женьки только усилился, приступил к разговору. Причём начал не с банальных вопросов, а с весьма и весьма пикантных:

– Как звали девушку, с которой ты первый раз в своей жизни поцеловался?

– Лиля Загумённая, – бесстрастно ответил фантом.

– Ха! А почему же ты мне врал, что первой у тебя была Светка Харина?

– Хотелось похвастаться и набить себе цену, – последовало равнодушное признание. К тому моменту натуральный Кракен чуть пришёл в себя, меньше стал бояться и его глаза начали расширяться с возмущением.

– А когда мы в компании встречали две тысячи шестой год, куда ты исчез вместе с моей тогдашней подругой Валей?

– Мы спустились с ней в квартиру Лёшки Семёнова и там занимались сексом почти двое суток.

Тут истинный Кравитц уже не выдержал и завопил из своего угла:

– Грава, но ты же и так это знал! Кончай издеваться!

Иван почесал себя озадаченно за ухом и согласно кивнул:

– Знал. Но хотел ещё раз уточнить о твоём подвиге. Если бы не тот случай, у меня с Валей уже было бы трое или пятеро детей. Она ведь такая… С одной стороны – ты меня спас…

– Понимаю, понимаю! А с другой – подставил. Потому что ты женился на другой стерве, которая тебя обокрала до последней нитки и чуть в тюрьму не засадила.

Загралов скривился от неприятного напоминания:

– Увы… Но, как видишь, всё, что идёт, – к лучшему! Так… Контрольные вопросы прошли, и переходим к первому эксперименту. Учишься использовать внутреннюю связь со своим фантомом, что есть невероятно полезная вещь. Я мысленно называю цифру до десяти, он тебе это передаёт, а ты говоришь вслух. Если неправильно, он показывает тебе нужное количество пальцев. Поехали!

Получилось на удивление быстро, чуть ли не сразу, в чём Загралов и не сомневался. Но ему очень хотелось понаблюдать за процессом невидимого общения с позиции своей Цепи, из того, многогранного и цветного пространства. Но как ни присматривался, как ни варьировал со зрением и восприятием, ничего не ощутил. Из чего сделал вывод, что или сам не настолько развит, или фантом недостаточно совершенен.

А вот второй, обратный этап подачи сообщения никак не получался. Сколько Евгений ни тужился, как ни старался, его мысли до обладателя посредством фантома не доходили.

Подумали на эту тему, посудачили, и всё свалили на несовершенство только что воплощённого создания.

– Ладно, тогда попытаемся во время второго «разговора» вернуться к этому важному вопросу, – решил Загралов и развеял фантом. – А теперь, дружище, поведай мне о впечатлениях. Только честно, откровенно и как самому себе, хорошо? – Видя, что Евгений мнётся, строго добавил: – Не то придётся мне это всё выпытывать у твоего фантома, а так будет нечестно. Поэтому давай колись…

Выслушав исповедь, покивал головой и сказал, что он сам такое отношение-восприятие предполагал. Затем, не делая долгого перерыва, вызвал фантом второй раз. И теперь уже задавал вопросы совершенно иные. Причём каждый из них был связан с проверкой памяти господина Кравитца. И от прозвучавших ответов поразились не только оба друга, а и все остальные «дальние абоненты». Фантом помнил чётко каждую мелочь и прекрасно излагал о таких подробностях детства, школьных лет или сложной работы в последние годы, что не верилось. Казалось, что он просто складно и быстро сочиняет. Даже сам Евгений не мог припомнить и половины чего-то подобного.

Разгорелся диспут, в котором приняли участие и все остальные фантомы. Тогда выяснилась одна важная деталь. Все иные духи в один голос отмечали, что с сознанием у них вроде никаких изменений, если сравнивать с обычной жизнью. Память у них улучшилась несомненно, и это все подтвердили, но не настолько, как только что продемонстрировал Кракен-2. Им приходилось напрягаться, чтобы вспомнить нечто сложное или давние события; они порой нервничали, что не сразу какая-то сценка вспоминается, да и частенько могли сказать со спокойной совестью: «Что-то я такого не припомню…» То есть просматривались огромные разночтения в характеристиках, которые подводили к определённым выводам.