Обладатель-сороковник

Надолго затянувшийся диспут по поводу «крота» в союзе плавно перешел к иной проблеме: кому срочно передать сигвигатор. Здесь многое зависело от мнения Игната Ипатьевича, который почти сутки имел Якова-2 в помощниках. А именно кандидатура данного колдуна казалась для обладателя наиболее приемлемой. Причём участвовало в выборе не только рациональное мышление, но и некие неопредёленные, подспудные ощущения и предпочтения. По крайней мере когда Иван думал о господине Шереметьеве, ничего в его сущности не бунтовало против этого.

Целитель тоже высказался однозначно. При этом он опирался на собранные данные про своего помощника:

– Силён мужик во всех смыслах. Даже поражаюсь, как его до сих пор за его таланты в академии наук не препарировали, почему преступники и прочая шваль его до сих пор со свету не сжила и насколько город Иваново отличается в позитивном плане от своих соседей. Яков Иванович где только со своими деяниями не отметился, с кем только не поссорился и кого только не выручил. Ну и харизма у него определённая: где только не появится, люди за ним идут и к каждому слову прислушиваются.

На это с явным скепсисом отозвался полковник Клещ, который ни одной женщины в своей жизни и в послесмертии не попробовал, кроме супруги своей, Ульяны Семёновны:

– А как же тот мужик с дрекольем, который Яшку в саду в засаде поджидал? Тоже за ним шёл и хотел харизмой полюбоваться?

– Да это дело молодое, смотреть да любоваться красивыми женщинами незазорно. И в то же время Шереметьев ни разу своими умениями гипноза не пользовался, ни с одной женщиной толком не ругался, а что уходили от него порой беременные, так сами этому радовались и сейчас живут не тужат. И его детей давно вырастили многие, и своих от мужей, да так дружно те семьи живут, что другим на зависть. Хоть и треплются злые языки, что, дескать, первенец у такой-то от колдуна, да никто ничего доказать не может, а некоторые так и в самом деле забывают многое. Ну и самое интересное, что человек десять детей Якова уже взрослые, самостоятельные и независимые, имеют все наследственные силы, полагающиеся колдунам и ведьмам. И работа с ними уже начата соответствующая отцом родным да несколькими найденными им же ведьмами. Вот где смена подрастает! Вот кто бросился бороться за справедливость народную уже со всем размахом и похвальным упорством.

– Ну да, – подтвердила веддана. – Ещё десять, максимум пятнадцать лет, и всё Иваново накроют сетью своего благотворного влияния. Только за это стоило такого удальца в обладатели сигвигатора выдвигать. Заслужил!

Правда, отыскался ещё один, недовольный фантомом с тридцать пятым номером. Это оказался Фрол Пасечник, который участвовал в спорах и подобных дискуссиях на правах фантома с номером один:

– Не знаю, что этот Яков со своими ведьмами вытворял у себя в спальне, но вот восторженность моей Дарьи тем действом меня прямо-таки коробит. Всё сознание мне проела своими увещеваниями: «Как это красиво! Как это приятно!» и «Почему мы с тобой такого не устраиваем?» Я прямо вне себя от злости! И мне кажется, она не только подсматривала, но ещё и попыталась как-то в том совокуплении участвовать.

Участвующие в дискуссии на несколько минут озадаченно примолкли, не зная, что и ответить на такое. Вроде обвинения Фрола по поводу своей жены глупо звучат, но сразу приходили на ум некоторые моменты, в которых Дарья довольно лихо и фривольно заигрывала с иными фантомами и даже пару раз, вроде как в шутку, напрашивалась в общую кровать к другим парам. Мало того, она как таюрти могла оказывать влияние оттуда и на этот мир. И ведь необязательно влиять смертельно, можно легко устроить нечто в виде дополнительного, совершенно незаметного удовольствия.

Получалось, что Дарья постоянно находится либо в поиске, либо в неудовлетворённом состоянии. Её повышенная возбудимость и игривость давно бросались в глаза, а теперь они прорвались наружу окончательно, и законный муж вдруг обозлился на такое дело.

И сказать на такое нечего. Попытался бы Загралов высказаться, но ведь и сам такой, сразу с тремя жёнами проживает. Причём одна из них сразу в двух телесных ипостасях в кровати Ялято творит.

Хорошо, что довольно резко и напористо вступилась Зариша Авилова. Причём её обвинять в излишних желаниях ни у кого язык бы не повернулся. Получалось, что до своей смерти в сорок третьем она только одного мужчину имела, а уже сейчас всячески даже разговора на эту тему старалась избегать. И на постоянные уговоры молодящегося Хоча отвечала холодно и с равнодушием. А тут неожиданно вскипела эмоциями: