Обладатель великой нелепости

Прежде чем вернуться к карте, чтобы продолжить составление маршрута, Герман занялся разбитым окном. Он вскользь вспомнил, как однажды ему предлагали установить пластиковые окна – пожалуй, не стоило откладывать это дело. В наружном стекле камень пробил лишь дырку размером со средний кулак; от нее, извиваясь ломаными линиями, к краям рамы разбегалось несколько серебристых трещин. Но внутреннее стекло вылетело почти целиком. Герман залатал отверстие с помощью прозрачной клеенки, обмазав ее по краям остатками клея.

По всей видимости, звон бьющегося стекла не привлек особого внимания соседей. Отлично.

Закончив с окном, Герман вновь занялся картой, моментально переключив на нее все свое внимание – ни одна мысль, о недавнем происшествии не тревожила его. Скомканное в «снежок» послание, прилетевшее к нему в дом посредством булыжника, как барон Мюнхгаузен на пушечном ядре, забытое, валялась в углу гостиной.

* * *

Позднее, когда на хронометре со светящимися зелеными цифрами перевалило за половину первого ночи, тщательное планирование маршрута «Пациент – Доктор», отмеченного на карте красным пунктиром фломастера, было завершено.

Герман аккуратно сложил карту города, затем его взгляд внезапно застыл, словно у человека, вспомнившего о чем-то важном. С той лишь разницей, что люди в подобные моменты обычно не склоны ухмыляться от уха до уха.

Когда, наконец, в его глазах появилось выражение, похожее на осмысленное, он направился быстрыми уверенными шагами в коридор, кое-как освободил входные двери от герметизирующих полосок бумаги и выскользнул из квартиры.

Ключ от замка остался под ковриком.

* * *

Герман вернулся через сорок минут.

Телефон затрезвонил, когда он входил в гостиную. В ночной тиши трели казались оглушительными. Герман чертыхнулся, жалея, что в свое время не поменял это старье с цифровым диском на современную модель.

Затем удивленно сверился с часами: 01:17.

Бывший босс и друг решил снизойти до личного контакта? Либо…

Телефон загремел снова.

Проклятье!

Несколько секунд Герман простоял в нерешительности – снимать трубку или нет? Что-то подсказывало…

Пока Герман раздумывал, телефон успел подать голос еще дважды. Наконец до него дошло, что короткие интервалы между сигналами означают междугородную связь.

Герман снял трубку.

– Алло? Как вы меня слышите? – прозвучало из динамика трубки, и, не дожидаясь от ответа, женский голос сообщил: – Сейчас будете разговаривать с Канадой.

Герман испытал одновременно и облегчение, и досаду – отец или мать (все верно, сейчас там практически обеденное время). Как некстати! Ну тогда уж лучше мать.

В трубке раздалось пару щелчков, затем он услышал:

– Алло! Герман! – как назло слышимость была отличной. Все-таки отец. Будто звонил из соседнего дома или горланил Герману прямо в ухо через свернутый в трубочку журнал.

Чтобы имитировать плохую связь, он отвел микрофон подальше ото рта, перевернув трубку почти на 180 по вертикали, оставляя динамик прижатым к уху.

– Привет, папа.

Отец секунду молчал.

– Что с твоим голосом? – его тон не просто был подозрительным, казалось, он пытался увидеть Германа, как следует рассмотреть, будто обычная телефонная связь могла передать изображение собеседника на другом конце провода, даже если тот пользовался древним как мир дисковым аппаратом.

Герман поморщился: вот чертов старик!

– Телефон барахлит.

– Телефон? – отец никогда не принадлежал к тем, кого можно было так вот запросто провести. – Значит, телефон? – и неожиданно взорвался: – Прекратите меня разыгрывать, я вам не мальчик! По-вашему, я не способен отличить голос собственного сына от… Позовите Германа! И вообще, кто вы такой?

Несколько секунд Герман молча соображал.

– Немедленно позовите Германа! И не начинайте убеждать, что я набрал неправильный номер!

Герман уже жалел, что вообще прикоснулся к телефону – он не ожидал, что старик бросится с места в карьер.

– Я бы хотел вас предупредить, молодой человек… или не знаю, какой вы там… что ваше присутствие в доме моего сына в столь поздний час… сколько там у вас? – половина второго ночи или около того? – мне очень не нравится! Объясните, где Герман и что вы там делаете? Учтите, я прямо сейчас могу связаться кое с кем во Львове, чтобы проверить, что там происходит! Вы поняли меня?

Хуже всего – старик действительно мог это сделать. Однако пока отец выплескивал свою тираду, Герман собрался с мыслями (точнее даже, ощутил ледяное равнодушие к происходящему), и угроза старика, хотя и реальная, его ни сколько не взволновала.

– Послушайте, к чему вся эта паника? – холодно улыбаясь, произнес он в трубку, приведенную уже в нормальное положение. – Герман просто отправился в длительную командировку по делам компании, вот и все. А перед отъездом попросил меня присмотреть за его квартирой. Сожалею, что он забыл вас об этом уведомить.

Старик некоторое время молчал.

– А вы, простите… кто?

– Друг.

– Ах, вот как… друг, – по тону отца Герман наконец понял…

«Все ясно, он считает меня гомиком!»