Облака

Пение дождя, словно ножом, рассек ружейный выстрел. Пуля предназначенная белой собаке, попала в заднюю лапу Джоя, раздробила, разорвала ее.

Рыжая собачка, жалобно завывая, покатилась по земле. Попыталась подняться - "медведь" был уже над нею.

- Сдохни! - ревел он, занося приклад.

Тут что-то стремительное метнулось по ноге его, вот по рубахе - вот уже на лбу. Неожиданно он ослеп - какие-то иглы вцепились в его плоть пониже глаз, повели вверх...

Он завизжал, выронил ружье, схватил это-то, неведомое ему - оторвал от головы, и ничего за кровавой пеленой не видя, отбросил в сторону покачиваясь, пробрел несколько шагов. Да тут нежданно, как когда-нибудь потом смерть, набросилось на него забытье, схватило его черными тисками - и он уже ничего не видел и не чувствовал...

Приближались крики, Джой, с разорванной лапой скулил, пытался подняться, но все безуспешно. Томас и "белая" не отходили от него, готовы были защищать его до последнего...

Кусты нежданно распахнулись и выбежали сразу король и мальчик.

Король подхватил Джоя клыками, потащил под защиту зарослей. Мальчик побежал следом за ними, плача и шепча:

- Я останусь с вами, я буду жить с вами, как Маугли! Вы такие хорошее! Я буду счастлив с вами! Я не за что не вернусь в город! Теперь этот... отец он же убьет меня!.. Я не хочу туда возвращаться - там зло, там тяжко мне...

И в это время дождь также неожиданно, как и начался закончился. Освобожденные от стремительных туч, лучи солнечные прорвались, разлились средь ветвей, заблистали, зазолотились яростными слезами, в летящем с ветвей каплях. А ветер дул по прежнему - шумел мокрой листвою - и весь лес заходился тревожным, беду предвещающим напевом...

* * *

Дима остался жив в тот октябрьский день. Видно, местом его смерти суждено было стать не полуобвалившейся плите в мертвом, южном доме - но какому-то иному, быть может и более живописному уголку.

Житель страны не мог видеть забившего в темный угол Диму, он стрельнул наугад и промазал. Пуля раздробила стену в сантиметре от его уха и, возможно, именно от силы удара того, вместе с кровью из ушей, потерял он и сознание.

Черные облака вдруг рассеялись и тогда... тогда он понял, что попал в блаженный мир. Он вновь шел по парку - и там везде были Жизнь и Любовь слитые воедино - все сияло ими, а на скамейке, словно фонтан, озаряющий весь этот, улыбающийся ему мир - сидела Она - прекрасная Дева с белыми волосами. Он подошел к ней, протянул навстречу пальцы - вот их руки должны были встретиться - какой же это миг! Как вспыхнуло сердце! Из него рванулась светлая песнь, стихи...

Загудел, раздробился раскат и милый сердцу его мир, был разрушен. Парк затянулся пеленою, а потом и пелена была поглощена уродливыми углами разрушений.

Впрочем, почти ничего не было видно - наступила ночь - и лишь пробивающиеся с улиц отсветы пожарищ, давали минимальное освещение, мучаясь на перекошенном бетоне...

Многие дни в Димином дневнике не появлялось ни одной записи, но вот однажды появилось там сразу множество исписанных страниц:

"Так - сейчас главное собраться, описать все, что стоит описания за эти дни, а так же и еще кое-что... ведь, этот дневник может быть найден. Быть может, - так на это надеюсь! (хотя в душе и понимаю, как это несбыточно) Она прочитает его... Так бы хотелось в это верить... Вдруг, все же...

Ежели ты читаешь, о Дева, которую видел я лишь мгновенье, то я счастлив безмерно, тогда я улыбаюсь, глядя на этот лист! Знай же, что вся жизнь до того мгновенья, и все это кошмарное существование после него - ничто! Вся вечность ничто перед тем мгновеньем! Оно, то мгновенье, когда я увидел тебя, оно каждый день в памяти, в сердце, в душе моей произрастает непрерывно. Я вижу его цветком среди развалин поднявшимся... Впрочем, все то слова, и, мне кажется они слишком блеклые против моих чувств. Потому оставим...

Пока я опишу, что со мной было за эти дни. Эх, голова так гудит - пальцы не гнуться - все тело, словно разваливается... Лишь бы суметь дописать. Ну а пока, на всякий случай, я просто скажу, что вас Люблю. Я могу так говорить, я выстрадал это... Как же я вас Люблю! Господи, как же жаль, что не могу вам этого сказать прямо! Господи, как же я вас люблю... слезы...

Сейчас так не хочется возвращаться из моих чувств к тебе туда, назад, в город - но все же описать надо, потому что иначе никто про это и не узнает. Постараюсь быть краток, так как времени осталось совсем немного...

Итак, начнем с того, что было семь дней назад.

Я очнулся в темноте, выбрался из своего укрытия - огляделся. Оброненный мною автомат, конечно же забрали. А если бы даже и оставили - я бы не взял его. С некоторых пор меня стало воротить от одного вида оружия. Любого оружия, черт подери!

Во дворе у костров грелись жителей этой страны. Где-то дальше гремело, разрывалось, прорывался треск пулеметов - все то, к чему я так и не смог привыкнуть. Все то, что истерзало... Ладно...

Мне удалось пробраться никем незамеченным, выползти на улицу.

Вот там ждало меня тяжкое испытанье, описание которого, о Дева, вы все же дочитайте до конца.