Облако

Выделив мышкой несколько квадратиков, Вадим щелкнул – несколько новых изображений заполнили экран. То, что он ждал увидеть, было видно сразу – на двух изображениях из восьми – нет, на трех, нет, на четырех люди смотрели вверх. Закрывая квадратики, открывая новые, закрывая и вновь открывая, Вадим вглядывался в тускло-серые, расплывчатые изображения – на выходе из магазинов, на площадках автостоянок со старыми, проржавевшими автомобилями, у пешеходных переходов и подъездов люди, словно остановленные на ходу, завороженные чем-то небывалым, замерев и застыв, смотрели вверх, смотрели в небо. Квадраты сменяли друг друга, число смотревших множилось. Перелетая мышкой из угла в угол экрана, Вадим вызывал все новые и новые изображения. В городе что-то происходило. Собравшись кучками, взволнованно и смятенно переговариваясь, оглядываясь почти испуганно и ошеломленно, люди что-то поспешно говорили друг другу, словно что-то друг другу показывая, растерянно тыкая в небо пальцами. О Боже, вдруг подумал Вадим, Господи, что же это. На одном из квадратов происходило что-то непонятное – грязно серое поле экрана, выхваченное светом фонарей, вдруг посветлело, края его, ранее, казалось, уходившие в грязь, высветлились, слившись с остальной поверхностью, все мгновенно стало каким-то колышущимся и серебряным, от ног людей, стоявших посреди залитого серебряным маревом мутно-неровного поля, вдруг потянулись вдаль и вбок, бледнея и истончаясь, странные темные полосы. Нетерпеливо, в лихорадочном странном возбуждении потянувшись к монитору, поспешно развернув изображение на весь экран, с бешено застучавшим сердцем, еще не веря, ошеломленно рванувшись вперед, Вадим приник к нелепо сияющей картинке.

– Они отбрасывают тени. Они отбрасывают тени, Ратмир. Это солнце! Это солнце! Солнце! Солнце, Ратмир!

Щелкая по крохотным квадратикам экрана, открывая все новые изображения, мечась взглядом между квадратами, расцветавшими подобно сияющим грязно-серым цветам, Вадим вглядывался во все новые и новые картины.

Город был залит светом.

На улицах, показавшихся вдруг такими широкими, в чахлых двориках с деревьями без листьев, на подходах и подъездах к магазинам и никому не нужным учреждениям безжалостные световые колеса катились, разбрызгивая искры дня, неизвестно откуда налетевший ветер шевелил голые ветки деревьев, освобожденные от тьмы шершавые плоскости дорог и тротуаров сквозь мусор и пыль мутно сияли мириадами сливающихся отраженных серебряных брызг. Прикрыв глаза ладонями, глядя на воссиявшее солнце и, возможно, на конвульсировавшие в небе остатки разгромленного Облака, люди смотрели в открывшуюся высь. Словно ворвавшись в давно потерянные владения, перенося с места на место сор и искрящуюся пыль, взметая секундные вихри, ветер летал по площадям и закоулкам.

Открыв еще одну новую картинку, вторую, третью, десятую, всюду видя одно и то же буйство растекавшегося серебра, чувствуя, как успокаивается дрожь в руках, оторвав взгляд от экрана, на секунду Вадим закрыл глаза. Несколько мгновений просидев, уткнувшись взглядом в стол, обхватив ладонями внезапно вновь закружившуюся голову, переждав головокружение, подняв глаза, он повернулся к Ратмиру.

– Ну что ж, – сказал он, – похоже… Похоже, мы сделали это.

Невольно оглянувшись, вдруг поняв, что сам не знает, что делать, мгновенье помедлив, он взглянул на Ратмира снова.

– Да, да, сейчас, – сказал он, – сейчас, наверно, мы пойдем. Должны же мы сами увидеть это.

В странном секундном оцепенении, чувствуя, как пустота, сменившая возбуждение, наполняет его растерянностью, зачем-то погасив все станицы с картинками, вновь придвинув к себе клавиатуру, отодвинув обратно, мгновенье посмотрев на бессмысленно-радостные иконки интернет-сайта администрации города, оглянувшись, он еще раз бросил взгляд на лежащие тела и петуха между ними.

– Забери петуха, – сказал он Ратмиру – посади его в клетку. Только осторожнее, он клюется. Нам надо идти.

Проводив взглядом Ратмира, поднявшегося со стула и размеренным шагом двинувшегося к петуху, увидев, как, нахохлившись и вскинув гребень, тот попятился, он отвернулся. Зачем я сам не сделал этого, подумал он, хотя понятно, хотя и странно, и стыдно признаться – нет сил. Ладно, бог с ним, ничего, пускай, Ратмир справится, это, в сущности, пустяки, это, в конце концов, последнее, о чем я прошу его сегодня. На мгновенье закрыв глаза, слушая хлопанье крыльев за спиной, пытаясь собрать воедино разбежавшиеся мысли, бессильно он откинулся к спинке стула, глядя в бессмысленный экран монитора.