Облако

Высокая девушка в длинном черном свитере, спокойно глядя на него бездонными черными глазами, стояла перед ним. Взяв протянутую ему руку, он повел ее за собой, они смешались с танцующими. Тяжелый, бездонный, бесконечно тянущийся гитарный аккорд заставил вибрировать пол и пространство. Держа в руках девушку, Вадим встретился с ней глазами. Ерунда, подумал он. Не потеряется Ратмир. Надо знать Ратмира, когда танец кончится, он вернется ровно на то место, на котором стоял. Иначе и быть не может. Да и не будет.

Ровно вибрирующий низкий гитарный рифф проходил сквозь тела.

– Спасибо, что пригласили, – сказал Вадим. Он мельком оглянулся. – Я думал, это торговый центр, – сказал он, – но кажется, нет, кажется, я чего-то не понимаю. Что это – дискотека?

С чуть заметной понимающей улыбкой наблюдая его, девушка безразлично пожала плечами.

– Дискотека… Я и слова такого не знаю.

– А что это?

С ровной, чуть теплящейся улыбкой девушка смотрела поверх его плеча.

– Это… Это просто жизнь.

Она рассеянно отвела взгляд.

– Это выглядит как торговый центр. Хотя, в общем, не очень похоже.

Она чуть опустила глаза.

– Вещи не всегда такие, какими кажутся.

Вадим посмотрел во тьму.

– Но и не дискотека. Здесь что-то особенное. Что здесь делают?

– Иногда торгуют. Иногда делают все, что делают люди. Даже едят.

– А еще?

– Сочиняют музыку. Играют.

– А вы?

Девушка прозрачно смотрела сквозь него.

– Живу. Слушаю, как разговаривают люди, как играют музыку. Думаю о том, о чем хочется думать. Иногда танцую стриптиз.

– А вам хочется танцевать стриптиз?

Она со светлой улыбкой посмотрела на него.

– А я похожа на ту, которая делает то, что ей не хочется?

Вадим задумчиво взглянул на нее.

– Сдается мне, что вы танцуете не совсем обычный стриптиз.

– Ну, шеста, во всяком случае, не использую. Да его здесь и нет.

У девушки были покатые округлые плечи, как на рисунках пушкинской поры – единым изгибом переходящие в линию шеи – даже закрытые черным свитером, они не давали потеряться этой плавной, словно единым штрихом нарисованной линии. Словно смутно задетый какой-то ясной и спокойной, неуловимо ускользающей мыслью, Вадим смотрел на нее.

– Вы хорошо танцуете, это видно даже по тем примитивным движениям, что мы делаем. Вы как-то так движетесь, что кажется, что вы должны хорошо танцевать.

Она улыбнулась, чуть мечтательно, может быть рассеянно.

– Я училась.

– Где?

– В Венгрии, у венгерских цыган, потом в Индии. Но это не важно.

– А вам платят за это?

Словно ожидая этого, она с улыбкой кивнула.

– А вы бизнесмен, вам важно выяснить, на что человек живет.

Вадим смущенно тряхнул головой.

– Извините. Инстинкт.

– Здесь другие инстинкты.

– Да, я уже понял.

Повинуясь неожиданному, ему самому непонятному импульсу, Вадим прямо посмотрел на нее.

– Зачем же вам я?

Не отпуская улыбки, она медленно опустила глаза.

– Мне стало вас жалко.

Вадим крутанул головой.

– Это плохо.

– Это ничего не значит. – Она подняла глаза на него снова. – Вы на минуту ослабили контроль, и я увидела, какой вы.

– А какой я?

Мгновенье как-то просто и всевидяще она рассматривала его.

– Вы – грустный. Вы потеряли женщину, которую любите, и сейчас ищете, чем заполнить пустоту.

Не зная, что делать со своей уязвленностью, Вадим на мгновенье бросил на нее обороняющийся взгляд.

– Этому учат в Индии?

– С этим рождаются.

– Я думал, быть психологом учатся.

Она тихо покачала головой.

– Это невозможно.

– Почему?

– Потому что психолог – не профессия, а врожденное качество, как цвет глаз. Нельзя научить быть голубоглазым.

– Но ведь кто-то же учится на психолога.

– У них ничего не получается.

На мгновенье задумавшись, удивленный неожиданным воспоминанием, Вадим с невольной усмешкой признающе посмотрел на нее.

– Вообще, вы правы. Я общался когда-то с людьми этой профессии – у всех у них был явный дефект системного мышления, какие-то проблемы с логикой, как только решение задачи начинало зависеть больше чем от одного фактора, они сразу терялись, прямо видно было, как мысли у них начинали расползаться как тараканы.

Она мягко качнула головой.

– Потому что только такие и идут учиться на психолога. Они с детства чувствуют, что с ними что-то не так, и идут на психологический факультет, чтобы разобраться в себе, решить собственные проблемы через выбор профессии. Они узнают много ненужных вещей, массу подробностей, остроумных деталей. Но не видят самого главного.

– И поэтому все книги по психологии такие глупые?

– Да.

Он подумал.

– Но есть же какие-то авторитеты в психологии… Фрейд…

Девушка улыбнулась.

– Он-то и был глупее всех.

– Вы говорите так уверенно…

– А вы его читали?

– Нет.

– Тогда что же вы о нем знаете?

– Ну, то же, что и все. Эдипов комплекс… Сублимация сексуальности.

– И что, вам когда-нибудь хотелось овладеть собственной матерью и убить отца?

– Нет.

– Так что же вы…

– Ну, может, кому-то другому хотелось.

Она покачала головой.