Облако желаний

В начале восьмого класса Ван Ыок вместе с Деби, своей наставницей из подготовительного клуба, начали читать «Джейн Эйр». Сначала книга казалась ей очень тяжелой. А слова! У нее до сих пор был этот список. Cavillers, moreen, lamentable, letter-press, promontories, accumulation, realms, vignettes, eventide, torpid, hearth, crimped, stout, dingy, lineaments, visage, gorged, bilious, bleared, sweetmeats, morsel, menaces, inflictions, mused, tottered, equilibrium, rummage, tyrant, pungent, predominated, subjoined[6]… И это только в первой главе. Эта груда непонятных слов рождала панику, сомнение в собственной грамотности, отчаяние! Ван Ыок никогда не слышала таких слов дома. Если уж на то пошло, она вообще была единственной в семье, кто когда-нибудь будет читать книги типа «Джейн Эйр».

Ван Ыок до сих пор помнила, как осветилось лицо Деби, когда она прочитала первую строчку: «There was no possibility of taking a walk that day»[7]. Энтузиазм Деби был невероятно заразительным.

– Я настоящая фанатка этой книги, – говорила Деби. – Мой учитель в восьмом классе заставил написать пересказ каждой главы, и это было очень здорово. У меня появилось такое ощущение, как будто мы сроднились с книгой. Я знала ее наизусть.

Ван Ыок тогда решила, что тоже хочет знать эту книгу наизусть. И когда они прочитали четвертую часть романа, случилось кое-что поистине волшебное. Спустя недели тяжелой и кропотливой работы что-то щелкнуло; Ван Ыок перестала запинаться на незнакомых словах и длинных предложениях. Слова магическим образом стали открывать ей свое значение, по крайней мере, большинство из них, через контекст. А предложения перестали быть препятствиями и начали рассказывать историю. Ее глаза бежали вперед; она понимала форму и ритм языка. Она переживала за Джейн и умирала, как хотела знать, что же случится дальше. Она словно сама испытала все горести и унижения Джейн и в конце книги торжествовала вместе с ней.

После того как Ван Ыок читала вслух абзац, они с Деби обсуждали его, говорили о тех временах, когда был написан роман, об ограничениях и ожиданиях, возложенных на героинь типа Джейн, да и на всех женщин в зависимости от их социального статуса. Они беседовали о религии в ту эпоху, о том, как обращались с людьми, у которых были психические заболевания, и, когда они почти закончили читать книгу, Деби сказала: «Никогда не слушай тех дураков, которые утверждают, что «Джейн Эйр» – это роман о девушке, которая заполучила мужчину, пусть и грубияна. Нет, эта героиня добилась всего, чего хотела, и жила по собственным принципам, потому как обладала моральной силой, интеллектом, мужеством, воображением и железной волей. И это чертовски крутой список! Только представь себе: Шарлотта Бронте написала эту книгу в тысяча восемьсот сорок седьмом году! Впечатляюще для женщины, жившей в ту эпоху!»

Ван Ыок была согласна. Бедной Шарлотте Бронте сначала даже пришлось использовать мужской псевдоним – Каррер Белл, чтобы книгу напечатали. Настолько бесправными были тогда женщины.

У Ван Ыок вошло в привычку мысленно обращаться к Джейн, когда ей хотелось набраться мужества или происходила какая-то несправедливость. Она задавала себе вопрос: «А как бы поступила Джейн?» Как будто Джейн жила в доме по соседству. Или скромно пыталась влиться в компанию одноклассников – бедная девочка в школе для богатеев. Она часто задумывалась о том, что бы сделала или сказала Джейн и что ей самой стоит сделать или сказать в той или иной ситуации. Ван Ыок вспомнила Ника Спэрроу, и ее опять охватило раздражение. Однажды ей хватит смелости сказать то, что сказала бы в подобном случае Джейн.

Вслух.

Она взяла это себе на заметку.

Пообещала, что так и будет.

5

Ее ba, отец, как раз заканчивал готовить ужин, когда Ван Ыок вышла из-под гипноза неевклидовой геометрии. Это было одно из его особенных блюд – рыба с розовым перцем, имбирем и кориандром. Когда он готовил его, то всегда говорил одно и то же: «Кто-то покупает этот перец в дорогих магазинах. Но не мы».

– Не мы, – повторяла Ван Ыок.

– Нет, мы идем на берег реки, – говорил он. – Потому что мы знаем…

– Мы знаем, где растет перец.

И она улыбалась, спрашивая себя, как много раз уже повторялся этот диалог.