Область личного счастья. Книга 1

Тарас, выхватив лучок, отбежал в сторону и с досадой махнул рукой.

Старая сосна огромными изогнутыми своими сучьями намертво сцепила обе сосны, удерживая от падения только что спиленное Тарасом дерево. Создалось еще более опасное положение: теперь уже две сосны висели на третьей. Так они могут провисеть десятки лет, состариться, умереть, не разомкнув смертельных объятий, но, может быть, достаточно ударить их ладонью — и все с грохотом повалится на землю.

Раздумывать было некогда. Надо свалить эти сосны. И как можно скорее. Время не ждет. Счет идет на минуты. Юрок притащил вилку, которой помогают свалить дерево, хотя Тарас ею никогда не пользовался.

— Юрок, на место! — послал Тарас. — Сам справлюсь.

Рыжебородый кривоногий старичок-лесовичок снял старенький войлочный колпак, вытер им свою голову и снова надел:

— Эх, парень, на силенку надеешься?

Тарас, не отвечая, пытался вилкой расцепить сучья, но, убедившись в бесполезности, решился на какой-то очень отчаянный маневр.

— Отойди, — сказал он старичку. — Ступай на место — крепок черепок, а не выдержишь.

И вошел под огромный шатер, образованный из трех сосен.

Тарас глянул вверх. Да, игрушка вроде смертельная. Кто кого обманет? Третью сосну и подпилить не успеешь, как завалится вся эта постройка. И бежать некуда. Из опыта знал Тарас: от падающего дерева не беги, а беги к нему. У комля опасности меньше.

Ну, хорошо. Думай не думай, валить эту комбинацию надо. Время не ждет. Осторожно начал пилить, прислушиваясь, не раздастся ли предательский треск вверху.

Старичок-лесовичок топтался неподалеку:

— Тарас! Э, слышь-ка, Тараска! Жизнь надоела тебе? Брось-ка, брось! Сама завалится.

Тарас будто и в самом деле послушался. Бросив пилить, он повесил лучок на плечо, вышел из опасной зоны и, посвистывая, смотрел на верхушки сосен. Так же не спеша подошел к следующей сосне и начал пилить ее.

Юрок досадливо сплюнул. Испугался Тарас. Отступил. Теперь стыдно будет на людей смотреть. Захламили пасеку. Эх!

Но в это время раздался страшный треск. Юрок подпрыгнул от восторга. Тарас и не думал отступать. Подпилив сосну, на которой висели две спиленные раньше, он свалил на них стоящее поодаль дерево. Оно упало на сцепившиеся сосны и тяжестью своей увлекло их.

— Бойся! — крикнул Тарас торжествующе.

А старичку сказал:

— А ты говоришь!

— Да-а, — закрутил тот остреньким войлочным колпачком, — башка тебе, значит, не зря дадена.

Во время обеда появился Леша Крутилин. Он бежал по тайге, прыгая через кочки, размахивал бумажкой.

— Телефонограмма! — кричал он зычным голосом. — Мартыненко за вчерашний день свалил 50 кубометров.

Бригвадзе бросил ложку. Смуглое лицо налилось горячей кровью.

— Пошли, ребята! — крикнул он, срываясь с места.

За ним побежали лесорубы из его звена. Бросились было и ковылкинцы, но Тарас удержал их.

— Дай-ка телефонограмму.

Внимательно прочел торопливые Лешины строчки. Потом спокойно сказал своим ребятам:

— Все правильно. Ешьте поплотнее. Заправляйтесь. Кубиков шестьдесят сегодня положить надо.

ОЖИДАНИЕ

Марина долго ждала Тараса в своей будке. Приняв дежурство и проводив Женю, она привела в порядок рабочий стол и, не зажигая огня, села к столу. Огненное небо пылало над тайгой. Оранжевые отсветы проникали в избушку, окрашивая стены ее в теплый цвет зари.

Она сидела и думала о Тарасе. Наверное, он скажет ей сегодня о своей любви. Обязательно скажет. Слово — закон, говорили про Тараса. Он скажет о своей любви, и она должна ответить ясно и определенно. Зачем играть в прятки? Нет, все эти уловки, якобы присущие женщине, все эти мелкие хитрости не для нее и не для Тараса. Надо ответить ему честно и прямо. И она знала, что скажет: «У нас разные дороги, но это еще ничего не значит. Мне надо учиться, вам тоже. Не помешают ли нам наши чувства?» Он ответит: «Нет, не помешают» И тогда? Что наступит после его ответа, она еще не знала. Но одно ясно для нее: надо, чтобы в сердце и мыслях было чисто и светло.

А может быть, и не так. Может быть, все надо совсем наоборот. Ведь тогда, в юные годы, когда ее сравнивали с далекой звездой, тоже не было никакой ясности. Ничего определенного. И только через много лет она убедилась в постоянстве чувства, мимо которого высокомерно прошла.

Сейчас она чувствует одно, но в этом трудно признаться даже самой себе, — она любит Виталия Осиповича. Но имеет ли право на это? Ведь есть еще Женя, и есть Тарас.

Почему же он не идет? Надо поговорить с ним, как вот сейчас говорит сама с собой. А говорить другое она не сможет.

Но он не идет. Скоро восемь. В это время, лесорубы обычно уже бывают дома.

Она вышла из будки, прислушалась. Было тихо, если не считать извечного шума тайги, к которому привыкаешь так, что и не замечаешь его. Легкая, как облачко, тревога начала обволакивать сердце. И вдруг Марина поняла, что тревожится за одного Тараса. Что там случилось в лесу? Она растерялась от этой внезапно возникшей мысли.