Область личного счастья. Книга 2

— Опасаюсь. Очень строгий начальник. Этого, в красной фуражке, Виталий Осипович за саботаж под суд отдали. Отправку грузов он задержал. Предупреждением отделался. А сейчас, как по жердочке ходит, рецидива опасается.

Женя пообедала и после бессонной ночи в вагоне уснула. Факт позвонил на Бумстрой и вызвал Корнева. Его искали по всем строительным объектам и не нашли. Тогда Факт прикрыл трубку ладонью и зашипел:

— Лина? Наш-то, оказывается, женат. Передай ему: едет жена. Сопровождаю бережно, как вазу. Ого, высший класс! А упаковочка так себе. Средняя.

Вечером Факт пришел за Женей и в темноте повел ее к платформам. Паровоз уже был прицеплен, он сердито выплевывал белые фонтаны пара в черное небо, и Жене показалось, что он рвется вперед и злится на людей, которые держат его на привязи.

Факт, поддерживая Женю под локоток, указывал дорогу. В свободной руке он нес пестрое одеяло. Поднявшись на платформу, усадил Женю между ящиками и накинул одеяло на ее плечи.

— Мне не холодно, — сказала Женя.

Факт пообещал:

— Будет холодно. Вы ко мне прислушивайтесь. Я тут не первый год. Знаю.

Поезд тронулся. Женя всматривалась в темноту, с трудом узнавая знакомые места. Но вот тревожно свистнул паровоз, из темноты вынырнула белая полоса лежневой дороги и немного в стороне — огонек в маленьком оконце. Все остальное тонуло в таежном мраке, но Жене показалось, что она увидала и скамеечку под окном, где когда-то рыдала она, рассказывая Марине о своей любви к Виталию Осиповичу. Всматриваясь в темноту, она разглядела знакомые верхушки елочек, похожих на кресты и широкую площадку разъезда, на которой простаивала двадцатка, машина номер двадцать. На ней ездил влюбленный в нее шофер. Мишка. Наверное, это он тогда в отместку выдумал, будто вокруг будки бродит росомаха.

Прошлое промелькнуло перед умиленным Жениным взором, теплая слеза затуманила ее глаза. Доставая платок, Женя сказала:

— Что-то попало в глаз.

— Вы ко мне прислушивайтесь, — повторил Факт.

Привалившись спиной к борту платформы, он сидел против Жени на своей непомерно раздутой полевой сумке, упруго подрагивая толстенькими ляжками в такт ударам колес на стыках. Его красное обветренное лицо с широким вздернутым носом и маленькими беспокойно ищущими глазками очень напоминало морду голодного поросенка. Он снял грязноватую кепку, обнажив круглую голову, поросшую коротким совершенно белым волосом. Даже здесь отдыхающее его тело казалось напряженным, готовым к действию.

Пощипывая щеточку желтеньких усишек, он говорил убедительно:

— К сожалению, такое понятие у многих существует, что снабженцы все жулики. Ну, конечно, профессия наша к честности мало располагает. Честность — это, так сказать, идеология, идеал стремлений. С ней, если неумеренно пользоваться, ничего, извиняюсь, не построишь.

За его спиной неторопливо пробегала весенняя тайга. Мелькали темно-зеленые, тронутые тонким лунным серебром ели и сосны, табунки трогательно белых березок и клочья снега по краю леса. Над всем этим раскинулось бездонное черное небо с легкими очертаниями облаков и белым рожком полумесяца, такого юного и непорочного, что Жене стало грустно за него, за себя, за свое одиночество.

И еще грустно от того, что этот чудесный вечер ей приходится проводить без любимого, и кто знает, сколько еще придется жить одной, вдали от него.

А Факт продолжал развлекать ее.

— Что такое толкач? Это двигатель. Много бы без нас построили? Вот сейчас все с замиранием сердца ждут, когда приедет Факт и привезет вот эти провода, в которых весь смысл жизни на сегодняшний день. Руководитель, товарищ Корнев, ждет меня как бога. Он даже, наверное, согласится списать шесть Венер Милосских и двух греческих мальчишек-близнецов, которые в накладной числятся, как «юный Геракл с дубинкой».

— При чем тут Венеры? — спросила Женя, заинтересованная похвальбой спутника.

— Да так получилось, — охотно разъяснил Факт. — За цементом я ездил, ну, а вы знаете, что такое цемент?

— Конечно, знаю, — отозвалась Женя и, зажмурив глаза, единым духом проговорила: — Минеральное гидравлическое вяжущее вещество, которое, будучи смешано с водой, способно переходить из тестообразного состояния в камневидное как на воздухе, так и в воде.

Факт выслушал это разъяснение со скорбным выражением лица. Потом вздохнул и согласился:

— Целиком присоединяюсь к научному факту. Камневидное состояние. Венеры — это есть цемент, произведенный в камневидное состояние.

— Но откуда тут взялись Венеры? — недоумевала Женя.

— Венеры тут, конечно, большого значения не имели, я их после привез, но вот цемент меня подвел. Через него в сорок лет я, так сказать, совершил ошибку молодости.

— Какую ошибку? — спросила Женя.

— Женился.

— На Венере?

— Ее зовут Неонила, однако это секрет. Теперь она Неона. Я зову ее Оня.

Женя попросила:

— Расскажите.

— Как супруге начальника… — начал Факт, расправляя пухлые плечи.

— Нет, как попутчице. Ехать-то долго.