Читаем Области человеческого бессознательного. Данные исследований ЛСД полностью

Рената у костра в образе людоедки, сварившей и пожирающей терапевта. Облизывание его берцовой кости имеет символическое значение и указывает на сосание пениса в первичной сцене. Удивленная своим бесстыдством, Рената нарисовала для сравнения сцену, символизирующую ее отношение к терапевту за год до этого сеанса.


к). Картина, показывающая дальнейшее развитие и модификацию маленькой башни: на ней появилась витая лестница, и она превратилась в наблюдательную башню.

С ее вершины Рената может теперь гораздо лучше видеть, что же произошло в ванной. В то же время она может воспринимать вещи в лучшей перспективе, поскольку ее горизонт значительно расширился.


л). Во время одного из последующих сеансов на месте первоначальной башни появляется нора в земле.

Ее возникновение совпадает с процессом трансформации в либидозные чувства и с обнаружением Ренатой своей женственности.


м). В более поздней визуализации углубление в земле оказывается более глубоким и широким: солдатский шлем внутри символизирует замужество Ренаты и некоторые прошлые травмирующие переживания.


н). Картина, показывающая дальнейшее развитие норы: она превратилась теперь во вращающееся спиральное образование («шуруп»), еще глубже проникающее в землю Рената сама осознала сексуальное значение этой визуализации.


о). Это последняя из визуализаций «башенной серии».

Первоначальная твердая структура рассеялась как фата-моргана, мираж в горячей пустыне. Обжигающий жар символизирует освобожденное либидо Ренаты; низ башни (Эйфелева башня в Париже) предполагает орально-генитальный контакт (французская любовь), который в этот момент доминирует в фантазиях и мечтах Ренаты.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе
Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе

«Тысячелетие спустя после арабского географа X в. Аль-Масуци, обескураженно назвавшего Кавказ "Горой языков" эксперты самого различного профиля все еще пытаются сосчитать и понять экзотическое разнообразие региона. В отличие от них, Дерлугьян — сам уроженец региона, работающий ныне в Америке, — преодолевает экзотизацию и последовательно вписывает Кавказ в мировой контекст. Аналитически точно используя взятые у Бурдье довольно широкие категории социального капитала и субпролетариата, он показывает, как именно взрывался демографический коктейль местной оппозиционной интеллигенции и необразованной активной молодежи, оставшейся вне системы, как рушилась власть советского Левиафана».

Георгий Дерлугьян

Культурология / История / Политика / Философия / Образование и наука