Области тьмы

Когда мы добрались до 87-й автострады, я почувствовал, как напряжение спадает. Я сидел на заднем сиденье и глазел в окно, на проносящиеся мили автострады, смешивающиеся в непрерывный, гипнотический поток — который выметал из головы все мысли, что не давали мне покоя в последние дни, в последние часы, и особенно воспоминания о том, что я сотворил с Геннадием. Но минут через сорок мне пришлось размышлять о том, что я решил делать теперь, о ближайшем будущем — единственном будущем, которое мне осталось.

Я сказал водителю сворачивать и высадить меня в Скарсдейле или Уайт-Плейнс. Он пару минут перебирал варианты, и, в итоге, высадил меня в центре Уайт-Плейнс. Я заплатил ему — и в смутной надежде, что он никому не расскажет обо мне, дал ему сверху сто долларов.

С мешком и портфелем в руках я некоторое время шёл пешком, а потом поймал такси на Уэстчестер-авеню, и на нём доехал до ближайшей аренды машин. По кредитке я снял «Ниссан-Пасфайндер». Потом сразу же выехал из Уайт-Плейнс и погнал дальше на север по 684-й автостраде.

Миновал Катону и в Кротон-Фоллс свернул налево на Махопак. Теперь, когда я съехал с автострады и неторопливо пересекал эту тихую, холмистую, лесистую местность, я чувствовал себя не на своём месте, но в то же время удивительно безмятежным — как будто я уже провалился в другое измерение. Перемены в перспективе и скорости усилили нарастающее ощущение нереальности. Я не сидел за рулём уже сто лет — и уж точно не ездил за пределами города, да на такой скорости, никогда не гонял на внедорожниках…

Подъезжая к Махопаку, я вынужден был сбросить скорость. Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы сосредоточиться на предстоящем деле. Я не сразу вспомнил адрес, который Мелисса написала мне в баре на Спринг-стрит. Но всё-таки вспомнил, и на въезде в город я притормозил на бензоколонке и купил карту города, чтобы найти её дом. Через десять минут я уже был у её дверей.

Я вырулил направо на Милфорд-Драйв и притормозил у тротуара перед третьим домом справа. Передо мной расстилалась тихая, засаженная деревьями улица. Я потянулся на заднее сиденье, где лежал мешок. Открыл боковой карман и вытащил оттуда записную книжку и ручку. Потом взял портфель с соседнего места и положил на колени. Вырвал страничку из книжки и быстро начеркал пару строк. Открыл портфель, уставился на деньги, потом пристроил внутри записку так, чтобы её сразу было заметно.

Вышел из машины, потянул за собой портфель и пошёл по узенькой дорожке к дому. С каждой стороны дорожки было по газону, и на одном лежал на боку детский велосипед. Передо мной стоял одноэтажный серый дом из досок, с крыльцом и ступеньками к нему. Выглядел он так, будто его очень стоило бы покрасить и, пожалуй, перекрыть крышу.

Я поднялся по ступенькам и чуть постоял на крыльце. Попытался заглянуть внутрь, но на двери висела занавеска, и ничего не было видно. Я согнул указательный палец и постучал им в дверь.

Сердце у меня колотилось.

Через миг дверь распахнулась, и передо мной появилась тощая девочка лет семи-восьми. У неё были длинные, тёмные, прямые волосы и глубокие карие глаза. Наверно было видно, как я удивился, потому что она нахмурилась и строго сказала:

— Да?

— Наверно, ты Элей? — спросил я.

Она подумала над моим вопросом, а потом кивнула, подтверждая мою догадку. Одета она была в красную кофту и розовые штанишки.

— Я старый мамин друг.

Похоже, это её не впечатлило.

— Меня зовут Эдди.

— Вы хотите поговорить с мамой?

Я заметил в её голосе и жестах лёгкое нетерпение, как будто она хотела, чтобы я быстрее уже говорил — сказал всё, что хочу, чтобы она могла вернуться к делу, от которого я её оторвал.

Откуда-то из глубин дома раздался голос:

— Элей, кто там?

Это была Мелисса. Внезапно я понял, что всё пройдёт труднее, чем мне казалось.

— Какой-то… мужчина.

— Я… — на этом месте она замолчала, и пауза эта была беременна колебаниями и даже оттенком злобы, — я сейчас подойду. Скажи ему… пусть ждёт.

Элей проинформировала меня:

— Мама моет сестрёнке голову.

— Сестру зовут Джейн?

— Да. Сама она не может. И затягивается это надолго.

— Почему?

— Слишком волосы длинные.

— Длиннее твоих?

Она фыркнула, будто говоря, блин, дядя, да ты вообще ничего не знаешь.

— Послушай, — сказал я, — у вас тут дел полно. — Я замолчал и посмотрел прямо ей в глаза, чувствуя, будто меня затягивает в водоворот. — Давай я оставлю тебе вот этот портфель… а ты скажешь маме, что я заходил… и оставил его для неё.

Стараясь ни в коей мере не показаться нахальным, я наклонился и поставил портфель на тряпку под дверью.

При этом моём движении она не пошевелилась. Потом она подозрительно опустила взгляд на портфель. Я отошёл на пару шагов. Она снова подняла глаза на меня.

— Мама просила вас подождать.

— Знаю, но я спешу.

Этот довод показался ей убедительным, она явно заинтересовалась — чем бы она ни занималась перед моим приходом, она давно уже о том забыла.

— Элей, я иду.