Области тьмы

Завтрак с Хэнком Этвудом прошёл как по маслу. Его впечатлило моё владение материалом по сделке, как и мои широкие познания в мире бизнеса. Я без проблем отвечал на все его вопросы, и даже умело сумел вернуть ему парочку. Ван Лун радовался, что процесс наконец пошёл, и я чувствовал, что он доволен тем, как моё выступление отражается на «Ван Лун и Партнёры». Мы снова пошли в «Четыре Сезона», и я сидел, разглядывал помещение, играл с соломинкой в пустом винном бокале, и пытался вспомнить, что испытывал, когда был здесь в прошлый раз. Но скоро у меня появилось странное чувство, что воспоминания, как забытый сон, обманывают меня. Даже показалось, что я раньше не бывал тут, но помню заведение по чужому рассказу или по книге. И такое положение дел меня вполне устроило, потому что я был здесь сейчас, и считалось только это.

Я наслаждался переговорами — хотя заказал себе только еду, и ничего не пил. За завтраком Хэнк Этвуд расслабился, и я увидел в нём даже проблеск потребности в моём внимании, которая так часто появлялась у людей прежде в подобных обстоятельствах. Я был доволен. Я сидел в «Четырёх Сезонах» и наслаждался опьяняющей атмосферой, время от времени размышляя — когда напоминал себе, кто эти люди — что мои переживания могут быть прототипом крайне запутанной игры в виртуальной реальности.

Этот завтрак должен был стать началом насыщенной, странной и волнительной полосы в моей жизни. В ближайшие две-три недели я погружусь в непрерывный поток встреч, завтраков, обедов, ночного трёпа с крепкими, загорелыми людьми в дорогих костюмах — все мы будем искать то, что Хэнк Этвуд называет «единством взглядов», миг, когда две стороны договорятся об общих чертах сделки. Я буду встречаться с разными персонажами — адвокатами, финансистами, корпоративными стратегами, парой конгрессменов, сенатором — и сумею управиться со всеми. Более того, к вящей тревоге Карла Ван Луна, я стану, в некотором роде, осью всего предприятия. Когда мы наберём критическую массу для единства взглядов, те, кто работал над сделкой, подружатся, в корпоративном смысле этого слова, но социальным цементом стану я. Я смогу замазать трещины между двумя заметно различными корпоративными культурами. Вдобавок, я стану необходим самому Ван Луну. Поскольку он не может привлечь к работе над сделкой свою привычную команду, он всё больше будет полагаться на мои наблюдения, я буду для него систематизировать и обрабатывать большие объёмы информации — от инструкций Федеральной Торговой Комиссии до лабиринтов широкополостного вещания, от назначенных встреч до имён жён и детей.

В процессе я занимался и другими делами. Ходил в спортзал Ван Луна, чтобы сжигать лишнюю энергию, занимался на разных тренажёрах, рассчитывая всесторонне развиться. Следил за портфелем в «Клондайке» и даже успел навестить трейдинговый зал, о котором говорил Ван Лун. Купил мобильник, что называется, собрался, наконец. Подобрал себе новую одежду, каждый день надевал новый костюм — у меня их было штук семь. Поскольку сон перестал занимать много времени, я успевал читать газеты и собирать информацию, сидя за компьютером — поздно вечером, и до глубокой ночи…

Частью моей жизни, которую я, к сожалению, не мог игнорировать, стал Геннадий. Учитывая, как я погрузился в размывающийся континуум бодрствования и активности, я стал на регулярной основе снабжать его дюжиной таблеток каждую пятницу, и каждый раз обещал себе, что к следующей неделе что-нибудь предприму. Но как? Я не знал.

Каждый раз, как он приходил, я поражался, до чего он изменился. Его наркоманская бледность исчезла, кожа его лучилась здоровьем. Он подстригся и начал носить пиджаки — хотя по качеству они и рядом не лежали с моими. Ещё он начал приезжать на машине, на чёрном «Мерседесе», и внизу его ждали телохранители. Он не стеснялся сам указывать на всё это, предлагал выглянуть в окно и посмотреть на свиту, ждущую его на улице.

Что ещё меня бесило в Геннадии, это что он вытряхивал одну из таблеток, когда я их ему отдавал, и сразу глотал её, как будто я барыжу кокаином, а он проверяет продукт. Потом он убирал оставшиеся таблетки в серебряную коробочку, которую носил в нагрудном кармане. Хлопал по ней и говорил: «Всегда будь готов». Геннадий был мудаком, и я физически не мог выносить его присутствия. Но я был бессилен остановить его, потому что он явно поднимался у себя в Организации, и что мне было с ним делать?

Так что я старался выкинуть его из головы, вытерпеть его визит и сразу же переключиться.

Это были насыщенные деньки.

Большую часть времени я проводил в разных кабинетах и переговорных комнатах в Здании Ван Луна на Сорок Восьмой улице, с Карлом и Хэнком Этвудом, с Джимом Хичем, или с Карлом и Джимом и Дэном Блумом, председателем «Абраксаса», и его людьми.