Облезлые

Кошка скользнула глазками по Майку и девушке. Затем повернулась и исчезла следом за крысой, махнув хвостом, словно желая отряхнуть с него взгляд Майка.

– Эти здесь часто тусуются. – равнодушно ответила девушка.

– Кошка больная что ли?

– Больная? Почему ты так сказал?

– А… Она же… Сама посмотри. По виду – больная. У нее шерсть прилизана!

– Прилизана? – перебила его вызывающим тоном незнакомка. – Или ты хотел сказать плешивая!

– Хм, нет. Просто кошки гоняют крыс. Разве нет?

– Для кошки любой котенок ее ребенок. – сказав это, девушка отвернулась и улеглась на асфальт.

Почувствовав укор в своей адрес, Майк не решился больше заговорить. Да и говорить уже было не о чем. Он встал и поплелся дальше, не замечая, как задевает ногами мусор и спотыкается о бордюрные камни.

Майк шел по оживленной улице. Кто-то задел его локтем. Другой раз какая-то дама ругнулась в его сторону и отвернула носик. Майк отошел к стене и задался вопросами, на которые уже давно не мог найти ответы.

В смраде машин люди торопились перебежать дорогу на красный свет и скрыться в метро. Из-под темного лаза тоже валил пар. Влажный, полон человеческий вздохов и болтовни. Майк отвернулся. Ему не нравилось это место.

Ларек источал ароматный пар еды. Сидевший поодаль старик в потертом пальто бросал косые взгляды на покупателей этого мелкого фаст-фуда и ворчал. Сам старик пытался заработать на заточке ножей. Но колесо с точильным камнем прохожие не замечали. Как и старика.

Вскоре ноги Майка сами привели к "Переулку незнакомки".

Тихо ступая, боясь потревожить покой девушки или тишину этого места, Майк приблизился к лежащей калачиком фигурке.

– Почему ты спишь на земле?

Девушка приподнялась, осмотрелась и на ее глазах выступили слезы.

– Сон? – понимающе спросил Майк.

– Ага, сон. – ответила она, потирая глаза. Потом с вызовом воззрилась на Майка.

– Я сплю так не потому, что мне мягко. А потому так безопаснее. У прохожих нет желания мараться о нищенку.

Она вся съежилась, словно это слово ее ударило, потерла свои локти. Усталый призрачный вздох и жалоба: – Все тело болит. Ни как не привыкну.

– У тебя нет дома?

– А у тебя? – быстро парировала она. Майк потупил взгляд.

Девушка мечтательно подняла голову к просвету неба, смотревшего на них через щель между крышами домов, и зашептала:

– В общем я жду тут кое-кого. Однажды этот день настанет и все измениться.

– Кого? – едва уловимо шепнул Майк, впиваясь глазами в ее губы. Она пожала плечами.

– Иногда я его вижу. Или очень похожего. Ведь он меня не узнает. Наверное…

– Парня?

Она посмотрела на Майка. От этого ее взгляда или слов, чуть тронувших воздух, мурашки побежали по его коже:

– Он не человек…

Майк замер, пораженный. Из приоткрытых губ слетел вопрос: а кто?

Девушка его, наверное, не услышала.

– У меня был друг. Он знал все. Мог ответить на любой вопрос. – Вспоминала она.

– И куда падают звезды? – вдруг оживился Майк.

– Да, и про звезды.

– И куда же?

– Ни разу не спрашивала. Теперь он, наверное, среди них.

– Среди них? Ка-ак?

Она помотала головой и промолчала.

4

Майк протянул в жирной промасленной бумажной салфетке хот-дог. Девушка уставилась на него. Осторожно, словно не веря в увиденное, потянула руку. Сосиска выпала из хотдогной бугочки и покатилась по асфальту. Майк охнул. Откуда ни возьмись, появилась та самая крыса и утащила добычу в щель в стене дома напротив. Девушка громко сглотнула.

– Ах, ты! – вздрогнул Майк. Потом посмотрел в булочку, словно надеясь, что ему это показалось.

– Держи, это тебе. Он тоже вкусный.

Девушка хлеб с салфетки так и не взяла.

Майк посмотрел в проулок. Пошарил в кармане брюк. Насупившись поднялся и пошел на свет. Монет в кармане должно хватить на новый хотдог или хотя бы на сосиску, ведь булочка у Майка уже есть. Он не видел расстроенный взгляд девушки, буравивший его спину. Она тихонько заплакала.

5

Майк возвращался в переулок. Спешил к девушке с косичками. Но то, что он увидел, поразило его. Он вдруг зарыдал, принялся ругать твердые стены домов, бескрайнее и холодное небо, весь равнодушный мир. Майк метался и не находил себе места. Единственное, что грело ему душу, эта мелькнувшая вдруг мысль, что она дождалась того о ком говорила.

– Прости… – шепнул Майк. Во всем этом мире он вдруг ощутил именно себя виновным.

А улицы Парижа тянулись бесконечно и стягивались в грязный лабиринт переплетений человеческих жизней.

Вокруг люди, выхоленные, ухоженные, выращенные на показ, с пустыми глазами бегут, не замечая ни неба, ни камней мостовой. Люди…

Она – другая. И Майк не такой. По крайней мере не относит себя к этим трусам. Бегут, отворачиваются, делая вид, что не замечают и его тоже. Метро их дом, их назначение. Смрад подземки влечет их всех. Они как крысы разбегаются по городу.