Обломки мифа. Книга 2. Враги

И Добрыня решился и сказал, как в холодную воду прыгнул:

– Люба ты мне, Забавушка. Можно приходить к тебе? Поглядеть на тебя хочется?

Забава засмеялась, показывая жемчужные зубы:

– Да заходи. Чай глазами на мне дырку не протрёшь. Да только у тятеньки спросить надо.

Добрыня опять мотнул головой:

– Хорошо, завтра приду.

И ушёл.

На завтра к вечеру действительно пришёл. Путята сидел на лавке, точил нож. Избора и Забава пряли у окна. Добрыня подошёл к женщинам, достал из-за пазухи белый комочек, который произнёс: «Ми». На ладони у него сидел маленький зверёк с розовым носиком и розовыми ушками, он протянул его Забаве и сказал:

– Вот. Кисок. Тебе, Забава Путятична.

Забава посмотрела на него удивлённо, восторженно и радостно:

– Откуда? – спросила.

Кошки в то время были редкостью.

Он пожал плечами. Для всесильного Добрыни в Киеве не было ничего не возможного.

Забава посмотрела на Добрыню тепло и как-то даже с любовью, как ему показалось. Он развернулся, подсел за стол к Путяте и рубанул с плеча:

– Дочка мне твоя глянулась, – сказал он. – Свататься пришёл.

Путята был удивлён до крайности, не зная, что ответить, пробормотал:

– Ну, это честь для нас. А ну-ка, мать, распорядись, что бы на стол собрали чего ни то. На сухую-то такой разговор глодку дерёт.

Слуги засуетились. У Путяты было время подумать. Стол накрыли, разлили по чарке мёда, выпили и Путята сказал:

– Честь для нас действительно великая. Ты, Добрыня Никитич, всё же сын древлянского князя. А я даже не боярин. Но без обиды: ты холоп великого князя…

– Княгини Ольги, – поправил его Добрыня.

– Тем более. Ну как дочь за холопа отдать? Так-то я не против. Да и маленькая она ещё. Пусть ещё годик в девках погуляет. А ты уж как-то от холопства избавься. Если надо будет княгини Ольги тебя убить, тебя и так убьют.

– Холопа-то убить проще. Приказали первому попавшемуся и убили без затей и хлопот.

– Да какие хлопоты у великой княгини? Приказала – и убьют. Хоть ты холоп, хоть ты князь. Попроси Святослава или сестру посодействовать.

– Попросить-то можно, был бы толк.

– Попробуй. А то смешно, ты, Добрыня Никитич, хозяин в Киеве, а над своей жизнью не властен.

Добрыня, не мешкая поговорил с сестрой.

– Ой, Добрыня, – сказала Малуша, – всё не так хорошо, как ты думаешь.

– Что стряслось? Святослав загулял?

– А то он не гулял? У него две жены, а он всё равно любит бабам подолы задирать. Хуже! Ольгов князь, Илья Моравец на меня глаз положил. Видать постарела Ольга. Не интересна, она ему стала. Он мне прохода не даёт. То плечом меня заденет, то ещё как-то. Глаз с меня не сводит. А княгиня всё примечает, и на меня злится.

– Почему на тебя?

– А на кого?

– Вот не лёгкая-то. Ладно, поговорю с твоим князем.

На следующий день, в переходе между светёлками, разговор состоялся.

– Что, князь, сестрица моя приглянулась? Постарела Прекраса? Молодого тела ищешь?

– Не заговаривайся, холоп! – Моравец презрительно кривил верхнюю губу.

– Я, что, не ровня тебе? Между нами есть разница?

– Есть. Я – князь!

– И я – князь. Только у меня терем есть. Свой, собственный. Даже у воинов твоей рати дворы есть, а у тебя нет, – Добрыня спокойно улыбался. – Кто ты? А? Для утех княгини ты нужен, больше не зачем. Не приставай к сестрице. Голову оторву.

– Ты угрожать мне будешь? – задиристо сказал Моравец.

– Я не угрожаю, я говорю, как есть, – в голосе Добрыни слышалась угроза. – Княгиня прознает, что с тобой сделает?

– Ничего не сделает.

– Тогда я что-нибудь придумаю.

На том и разошлись. Илья Моравец ушёл весь пунцовый, сжимал кулаки, но понимал, что Добрыня прав. Княгиня Ольга правит землёй, воеводами у неё Свенельд и ещё сын Святослав. А он зачем нужен? Только для постели. Он ей привёл из Моравии тысячу кованной рати, а она её прибрала к рукам тихо и не заметно, не понятно как. Держат из милости, как собаку. Ну, ладно. Ещё поборемся. Тут ещё поглядеть надо: кто кого. Спасибо Добрыни, глаза открыл.

Глава 6

Филин и Ашава купили себе избу на Подоле. Ашава беременна, дохаживает последний месяц. Тяжело ей. Помощница Ашавы Пичай помогает ей, конечно, но Ашаву беспокоили сами роды – одна Пичай может и не справиться.

– На торгу встретила Вадаву, – жаловалась Ашава мужу, – такая гордая, прошла мимо, меня не заметила. Как же! Жена купца.

Они лежали на ложе под одеялом, Ашава доверчиво прижималась к мужу. Филин удивлялся: гордая, сильная Ашава превратилась в слабую женщину.

– Переживём, – успокоил её Филин.

– Переживём. А рожать-то как одной?

– Волк приехал с семьёй. Схожу завтра. Может чего посоветует.

– Сходи, Филя, сходи. Скоро уже. Вот, смотри, – и с этими словами она положила его руку на свой живот. И Филин почувствовал, как что-то перекатывается справа на лево и слева на право.

– Беспокойный мальчишка будет, – гордо заявила Ашава.

– Мальчик будет?

– Конечно, мальчик, – без тени сомнения заявила Ашава.

Наутро Филин пришёл в терем к Волку. Друзья обнялись.

– Ашава должна родить не сегодня – завтра, – пожаловался Филин, – а я тут никого не знаю.

– Да я кроме князя тоже никого не знаю, да вчера вот с Добрыней познакомился. Мёд пили. Может быть ему сказать?