Обломки нерушимого

Диана никогда не была так горда своей семьей, как в тот знаменательный вечер. Не сговариваясь, они сплотились и добились заветной цели. «Мы семья. Странная, дикая, но все-таки семья. Другой у меня больше не будет, надо любить то, что есть. И, слава Господу, эта семья, наконец, отстанет от меня. Огромная проблема решена. Теперь я точно не принадлежу Джулиану. Какое счастье!»

– Отличная работа, отец.

– Без твоей помощи я едва ли справился бы, – признал Алэсдэйр. – Как же ты ловко все выдумала. И что поразительно – как удачно все совпало! Диана, я восхищен тобой.

– То, что я сказала, не было выдумкой, – застыла в несказанном изумлении Диана. Гордость, любовь, счастье – как ветром сдуло.

– Ну перестань. Если бы Джулиан и правда избивал тебя, то это не могло бы остаться незамеченным мной и Аннемари.

– Ты же сам видел, как он поднял на меня руку.

– Тогда ты за дело получила.

– …Как же я завидую Корали. Клянусь всем, что для меня свято – я бы все на свете отдала, чтобы моим отцом был Эндрю Дэвис, а не ты!

– Диана, если все на самом деле было так, как ты сказала… то я сожалею. Я ни в коем случае не берусь оправдывать Джулиана, но ведь мы все знаем твою вспыльчивую натуру. Это твой врожденный недуг. Ты могла что-то не так понять.

Диана вспыхнула как порох и треснула отца по лбу.

– Ты зачем ударила меня?! – опешил Алэсдэйр.

– Ты что? Не было никакого удара. Ты не так понял.

Алэсдэйр смущенно потер лоб, то его место, на котором теперь «зрела» шишка.

– Если все это правда, то…

– Если… Если? Снова Если! Ты продолжаешь сомневаться?! – Никогда, никогда, никогда ей не достучаться до него! Никогда он не сжалится над ней… – Ведь ты держал меня маленькую на руках, укачивал и обещал беречь. Так что же ты сейчас делаешь? Как ты можешь говорить своей маленькой девочке, что она может быть побитой «за дело»? За какое «дело», папа? Я ведь никогда не смогу ответить. Я же задохнусь от боли! Отец! Отец, услышь меня! Поверь мне! Я очень хочу перестать ненавидеть тебя! Я хочу любить моего папу. Хочу, чтобы ты был моим защитником, единственным мужчиной, что гарантированно никогда не обидит меня! Ну хоть ты не делай мне больно, папа!

Веки Алэсдэйра были полны горячей влаги. Он ни в какую не хотел признавать, что это слезы, что он умеет плакать.

– Хватит, остановитесь! – не сдержалась Аннемари, о существовании которой в этот момент муж и дочь начисто забыли. – Я и так еле дожила до конца этого ужина! Что вы творите? Даже не пытаетесь щадить мои чувства. Вы – два локомотива, бешено несущиеся навстречу друг к другу, а я, как всегда, стою между вами!

К воротам поместья Патриджей подъехал Майкл. Мистер и миссис Брандт поплелись к машине, Диана же направилась в противоположную сторону.

– Куда ты собралась? – окликнул ее отец. – Опять сбежать надумала?! Диана! – Запоздалое раскаяние подступило к его сердцу.

Диана, не обращая внимания на отца, завернула за угол высокого ограждения, там ее ждал Скендер на своей машине.

Перед тем как начать спасательную операцию ради Корали, Диана написала сообщение Хардайкеру, чтоб тот приехал за ней в Вандевер. Диана понимала, что ее выходка закончится непредсказуемо, и ей в любом случае придется скрыться, хотя бы на время, пока родители приходят в себя. Покидая Патриджей, она уже передумала, хотела отправить Скендера обратно, ведь все прошло на удивление замечательно. Ей уже не хотелось разлучаться с отцом и матерью. Но… увы, радость Дианы была недолгой. Не понимала она: тот чувственный монолог, посвященный отцу, она сказала вслух или же все это было лишь выщерблено в ее сознании? Ведь он никак не отреагировал. Глаза его только блестели как начищенная сталь. Все без толку… А мать? Та тоже сделала вид, будто ничего не слышала. И что еще хуже – после стала возмущаться как зритель, недовольный постановкой пьесы.

Диана села к Скендеру и разбитым голосом сказала:

– Мчи.

Глава 25

– После того как мне стало известно, что мама болеет, я начала испытывать неукротимый страх, – говорила Калли, остальные из Клуба поддержки молча и внимательно слушали ее. – Кажется, стоит мне подумать о чем-то другом, чуть-чуть отвлечься, отложить какое-то дело, связанное с мамой, то все… я потеряю ее. Поэтому я постоянно думаю, как помочь ей, что-то делаю, с ума схожу, боюсь остановиться, ведь все зависит от меня. Я убеждена, что каждая моя мысль о ней рождает толчок ее сердца, каждое мое движение побуждает ее двигаться, благодаря моей вере она осуществляет вдох. Но у меня так мало сил осталось… Оттого становится еще страшнее. Почему нельзя отдать ей часть своей жизни? Я не смогу без мамы. Лучше бы я заболела!

– Лучше бы твоя мама страдала так же, как ты сейчас? Ты это хочешь сказать? – уточнила Нэша Балдрич, снисходительно посмотрев на Калли.

– Нет… Я не хочу, чтобы она страдала. – Калли вздрогнула, по щекам что-то ползло. Насекомое, что ли? Нет, слезы. Много слез, оказывается. Она только что заметила, что заливается слезами. «Я вообще уже не принадлежу себе. Тело плачет, когда ему вздумается, а я вроде спокойна. Откуда все это у меня взялось?»