Обломок молнии

Неожиданно потемнело. Огляделась Ксана — гладкого озера-зеркала как не бывало, всюду мелкая свинцовая рябь. «Это уже неинтересно. Пора вылезать». И тут ударили толстые струи дождя. Вода вокруг закипела, вспучилась пузырями, дождем хлестало по голове и плечам… «Дождалась! Так мне и надо». Ксана нырнула, чтобы избавиться от дождя, а когда снова выглянула из воды, увидела, что по берегу кто-то бежит.

Вандышев! Спустился к самой воде, сбросил рубаху и джинсы, неразборчиво крикнул что-то, кинулся в мутную кипень воды. «Нашел место купаться. Не мог уж подальше… Да и время, ничего не скажешь, подходящее», — рассердилась Ксана.

В несколько взмахов доплыл до нее, отфыркиваясь, схватил за лямку купальника.

— Как, тонем? Помощь требуется?

От изумления Ксана действительно чуть не захлебнулась. Во всяком случае, порядочно глотнула озерной водички.

— Ч-что такое? Кто тонет? Я купаюсь. Купаюсь, понятно?

Она нырнула, отплыла под водой как можно дальше. Оглянулась. Вандышев был тут, рядом. Лицо мокрое, волосы обвисли — на себя не похож.

— Нет, серьезно? Не шутишь? Кто же это купается в такое время.

— Самое лучшее купание. Я всегда купаюсь, когда гроза, — соврала Ксана.

Над головой с треском разорвалась туча, полыхнуло фиолетовым, по всем берегам раскатилось гулкое эхо. Оба, не сговариваясь, нырнули.

— Вот. А ты говоришь, — Вандышев отфыркивался, поглядывая на низкую, тяжелую тучу. — Самое опасное дело, между прочим. Гроза. Вода — проводник.

— Ну и пускай проводник, — храбрилась Ксана, — мне это нипочем, я привыкла.

— Ха-ха, — печально усмехнулся Вандышев, — мокни вот теперь из-за тебя. Иду, вижу — девушка тонет. Дай, думаю, спасу. Прославлюсь, что ли, напоследки. И все, выходит, зря.

— Так берег вон близко, в чем дело? Вылезай!

Он шутливо зашмыгал носом.

— Пожалуй, теперь это нерационально. Сейчас, пожалуй, самое сухое место — озеро.

Ливень припустил с новой силой. Казалось, нежданно обрушилась многотонная водяная кровля, сплошной массой шлепнулась на озеро, придавила. Вода вокруг раскачивалась, белые хлопья пены хлестали в лицо.

— Все-таки вылезем, а? — предложил Вандышев.

— С-смысла нет, — пискнула в ответ Ксана, — в воде ведь лучше!

На самом-то деле она уже порядочно продрогла. Но разве на берегу, под дождем и ветром, теплее?

Она стала подпрыгивать, вертеться, грести как можно сильнее — лишь бы согреться. Вандышев барахтался рядом.

— А знаешь, наше озеро ведь волшебное, — крикнула ему Ксана.

— А? Почему волшебное? — сквозь дождь отозвался Вандышев.

— Предание такое есть. Когда татары напали на эти места, население стойко защищалось, наконец горстка храбрецов вместе с женщинами и детьми заперлись в церкви.

— Уф! Ну и крепок дождь! Бьет, будто палкой! Всю голову пробуравил. Уф-ф! Ну, а где же эта церковь?

— На дне! Только хотели татары церковь поджечь, как она сползла по берегу да на дно озера и ушла. Вместе со всеми защитниками, монахами и священниками.

— Это называется — из огня да в воду. Воду, все-таки предпочли. То-то я ногой сейчас задел… Ой! Твердое что-то. Кажется, крест церковный.

Вандышев скорчил уморительную рожу. Ксана залилась хохотом. А ноги все-таки поджала, так, на всякий случай. Кто знает, что там, в черной глубине. Вдруг — огромная щука.

— И говорят, если утро тихо-тихое, — продолжала Ксана, — а вода совсем прозрачная, то…

— Церковь виднеется, — насмешливо подсказал Вандышев.

— Ага. И купола разноцветные, и золотые кресты горят. А еще некоторые пение слышали. Красивое пение. И шествие праздничное, крестный ход. Все нарядные, и все поют. Представляешь?

— Представляю.

Вандышев, не торопясь, поплыл к берегу, Ксана — рядом. Дождь лил стеной. Спешить было некуда.

— Вообще-то озеро это бездонное, так уж считается. На середине, конечно. Пытались измерить, — кричала Ксана.

— Церковь и шествие на бездонном дне. Легенда красивая. Но нелогично, — с серьезным видом парировал Вандышев.

— А что вообще-то логично? — заспорила Ксана. — Вот, мокнем в воде, а все равно дождь, это логично? Или вон Сысоев: наворовал продуктов, а самому ведь пировать не придется! Отнюдь. Какой уж тут пир. Где логика?

— Он не знал, — Вандышев ухмыльнулся деланно-глупо.

— Не знал. Вот еще!

Багровая яростная вспышка. Оба зажмурились, инстинктивно ушли под воду. Но все равно оглушил мощный удар, зловеще-пронзительный треск, будто все сосны по берегам сразу рассыпались в мелкую щепу. Ощутила Ксана — воду вокруг и ее тело тоже пронизала особая, мелкая дрожь, будто ток электрический прошел. Едва не задохнулась, то ли от страха, то ли от этого жуткого ощущения. Вандышев нашарил ее в воде, встряхнул.

— Цела?

Состроил испуганное лицо, потешно взвыл:

— Ой, старцы святые, спасайтесь, спрячьте! Ма-а-ма!

Страх сразу прошел, да и не до страха, тут со смеху умереть можно. Едва не захлебнулась от хохота.

— Ну, хляби небесные закрываются на обед, — продолжал хохмить Вандышев, — главные ресурсы исчерпаны, с боезапасами заминка. Объявляю отбой!

Он сложил ладони рупором, затрубил торжественно:

— Отступаем в полном порядке, потерь нет, настроение бодрое!