Обман

– Лейтенант, такое чувство, что мы застряли на одном частном вопросе, и наша беседа никуда не движется. Вы хотите сказать, что узнали о какой-то жалобе? Нет, подождите, я обещал не задавать вопросов, поэтому сделаю утверждение: по-моему, вы хотите выразить сомнение в правдивости моих слов о том, что у Элизы Фримен не было никаких связанных с работой неприятностей. – Глаза Хелфготта за стеклами очков теперь сверкали холодом.

– Никоим образом, сэр, и приношу извинения, если дал основания для такого вывода. Вы же сами сказали, что не занимаетесь вплотную делами учителей. К сожалению, именно этим в ближайшее время предстоит заняться нам.

Бледно-восковая кожа Хелфготта стала белей бумаги.

– Объясните, что именно вы имеете в виду?

– В нашем распоряжении находится сообщение от Элизы Фримен, в котором она утверждает, что подвергалась сексуальным домогательствам со стороны других учителей Академии.

На впалых щеках Хелфготта проступили красные пятна, губы дернулись.

– Это абсурд!

Майло принялся листать блокнот.

– Троих учителей, если быть точным. Энрико Хауэр, Джеймс Уинтерторн, Пат Скэггс. Они работают в Академии?

– Совершеннейший абсурд! – Хелфготт по-прежнему не повышал голоса, чтобы не привлекать излишнего внимания к нашему разговору, но что-то в его мимике все же заставило одного из пилотов посмотреть в нашу сторону.

– Я уверен, что вы правы, однако смерть Элизы Фримен не позволяет нам игнорировать эту информацию, – сказал Майло.

– Энрико, Джим… нет, невозможно!

– Итак, они всё еще в Академии?

– Разумеется, в Академии, у нас не было ни малейшей причины… – Хелфготт вскочил на ноги, покачнулся и ухватился за ручку кресла, чтобы удержать равновесие. – Прошу прощения, лейтенант. Я понимаю, что вы выполняете свои обязанности, но у меня тоже есть обязанности перед Академией. Как следствие, я не имею возможности поддерживать беседу в таком ключе, не посоветовавшись с юристом. И дело здесь не в том, что я считаю эти вздорные обвинения чем-либо помимо клеветнической чуши, которой они, безусловно, и являются. – Пауза, чтобы подчеркнуть последнюю фразу. – А в том, что моя ответственность перед Академией не позволяет мне делать школу мишенью для столь безосновательной клеветы… без консультации юриста.

– С точки зрения закона, организация не может быть мишенью клеветы, сэр. Только частные лица.

– В таком случае мишенью клеветы являются Энрико, Джим и Пат. И я этого не потерплю!

Майло тоже встал.

– Никто не утверждает, что обвинения имеют под собой хоть какую-то почву; тем не менее ответственность перед обществом не позволяет мне их игнорировать. Я совершенно уверен, что все три упомянутые персоны будут только рады возможности опровергнуть эти обвинения.

– Не понимаю, почему они должны…

– Сэр, целью нашей встречи в первую очередь было оказать услугу вам, а равно и Академии. Этим троим учителям придется побеседовать с полицией, и мне казалось, что будет намного лучше организовать эту беседу за пределами школы, тогда и там, когда и где это не вызовет ненужного интереса. – Майло шагнул вплотную к Хелфготту; рядом с его тушей тот даже стал ниже ростом. – А еще крайне важно, чтобы за счет этой услуги Энрико, Джим и Пат не получили возможности отрепетировать свои показания. Иными словами, я ожидаю, что они не узнают от вас, о чем нам предстоит с ними разговаривать.

Хелфготт отступил на два шага. Его ноздри раздувались, за стеклами очков под оправой виднелись капельки пота.

– И вы получили на это одобрение шефа полиции?

– Шеф полиции очень серьезно относится к своим обязанностям.

– Как… любопытно. – Хелфготт вдруг протянул руку, положил ее на плечо Майло и слегка похлопал. – Я уверен, что вы – прекрасный лейтенант полиции и всего лишь выполняете свою работу. Но я тоже должен выполнять свою. Я не могу ничего обещать, пока не посоветуюсь с профессионалами. После этого мы поговорим опять.

Хелфготт направился к дверям, которые вели на взлетную полосу. Девушка за стойкой предупредительно нажала на кнопку, двери открылись, и Хелфготт прошествовал к «Кадиллаку». Шофер, выскочив наружу, торопливо распахнул перед ним пассажирскую дверь.

– А еще говорят, что у учителей неблагодарная работа, – заметил Майло.

Когда мы проходили к выходу мимо стойки, девушка, поглощенная чтением «Элитного путешественника», подняла глаза, улыбнулась и проворковала:

– Всего вам доброго, господа.

Впрочем, во взгляде ее читалось, что после нашего визита неплохо было бы почистить мебель.

Глава 8

Пока мы пробирались из Санта-Моники на запад Лос-Анджелеса, Майло набрал номер офиса шефа, но так и не сумел прорваться через первую линию секретарш и дал отбой.

– И что ты думаешь о господине президенте?

– Обожает свою работу. Готов на все, лишь бы ее не потерять.

– Работа дает ему доступ к такой роскоши, Алекс, что он за нее глотку перегрызет. – Майло побарабанил по рулю. – Жалко, что в уголовном кодексе нет статьи за надменность.

– Мне понравилась твоя аналогия с говядиной.