Обман

– Да в том-то и дело. Он одноклассников терпеть не может: тот – слишком богатый, этот – слишком сноб, те – слишком белые… Его послушать, так в Академии даже желтые и черные – слишком белые. Я ему говорю: если кто и сноб, так это ты. Оценивай людей по поступкам, а не по тому, кто у них родители. Он только усмехается: дескать, тебе не понять. Я говорю: ты – спортивная звезда, голова соображает, красавчик… какого черта тебе еще нужно? Он озверел и давай на меня орать.

– Что он кричал?

– Что я говорю чушь! Спортивная звезда? Начал трясти больной рукой – вот тебе звезда! Ухватил себя за щеку, оттягивает кожу – вот тебе красавчик! У него кожа довольно темная, не как у меня, тоже в мать, ее брата – того, который баскетболист, – иногда за бразильца принимают. Я говорю, чтобы он успокоился, а он продолжает орать: «У них это называется “красавчик”? Да я там – сраный отщепенец, а не красавчик!» Прошу прощения, он именно так сказал.

– Похоже, здорово его задело.

– Так руками махал, я начал из-за его плеча беспокоиться. Потом выбежал из дома, но скоро вернулся. Принес свое сочинение с двойкой. Стал вырывать листы и пихать в рот. – В голосе Мендосы звучало искреннее изумление. – Жует, пытается глотать. Теперь уже я ору – придурок, что ты делаешь, заболеть хочешь? Он в ответ – с тех пор, как ты загнал меня в Академию, я жру дерьмо полной ложкой; подумаешь, немного туалетной бумаги на десерт… Потом опять выскочил из дома, вернулся только на следующий день; я его увидел, когда с работы пришел.

– И где он был?

– Он никогда не говорит, куда идет.

– К репетитору он тоже идти не хотел, но ведь пошел?

– Вообще-то он послушный, – сказал Эмилио Мендоса.

– И что он рассказал?

– Что это время и деньги, выброшенные псу под хвост. Что ей на него наплевать, ее только деньги интересуют. Что она сидит, ничего не делая, пока он читает и пишет, а потом дает ему на дом дополнительные задания, которые он все равно не собирается выполнять. – Мендоса негодующе закатил глаза.

– Больше у него к Фримен претензий не было? – спросил я.

– Именно что претензий. – Мендоса обеими руками схватился за стаканчик и смял его.

– Вы о чем, мистер Мендоса?

– Послушайте, иногда Мартин может вообразить себе невесть что. Как-то раз он решил, что к нему пристает одна из подружек Гизеллы. Хотя никто к нему не приставал. Гизелла пыталась ему объяснить, так они даже поругались.

– Мартин что-то сказал насчет Элизы Фримен, но вы думаете, что он, как всегда, вообразил лишнего?

– Он сказал, что она слишком часто к нему прикасалась. Не в сексуальном смысле – так, трогала за ладонь, за локоть… Я говорю ему: ну и что такого, обычное дружелюбие. Он говорит: папа, блин, мы английским занимаемся, зачем руками-то трогать? Я говорю: не делай из мухи слона, она просто пытается тебя приободрить.

– Фримен преподавала английский и историю. А как у Мартина было с остальными предметами?

– По биологии – получше, четверки. Вот писать он терпеть не может. Говорил, что Фримен это заметила и теперь задает ему одно письменное задание за другим. Я говорю: естественно, у тебя же с этим проблемы, она все правильно делает.

– А он развернулся и ушел?

– Ну да, – подтвердил Мендоса. – Он – хороший мальчик и ни в чем не виноват. У него с ней… с Фримен не было никаких особых проблем; он и ходил-то к ней раза три, от силы четыре. Мартин – хороший мальчик, просто ему сейчас нелегко. Может, и не стоило переводить его в Академию, жена постоянно мне это твердит. – Мендоса на долю секунды задумался, потом тряхнул головой: – Да нет, ерунда, ему нужно было расти над собой. Если не расти над собой, остается только надеть бабочку и идти прислуживать богачам, которые смотрят на тебя как на пустое место. И мне пора на работу. Пожалуйста, не надо этого: «Эмилио, еще один вопрос». Мне пора на работу.

Глава 22

Белый «Хёндэ» выехал на шоссе. Майло задумчиво произнес:

– Сначала он думал только о том, чтобы защитить своего парня, а под конец все же разговорился. Пока что я вижу два варианта. Элиза попыталась его соблазнить, и Мартин с перепугу как-то исхитрился отвертеться. Элиза разозлилась, что ее отвергли, парень разозлился, что она злится, ну и так далее, – короче, он затаил серьезную обиду. Ну, или позволил себя соблазнить, но тоже обиделся – скажем, она заявила, что он недостаточно силен с мужской точки зрения. Или поиграла с ним немного и дала от ворот поворот.

– Есть еще и третий вариант – парень не имеет никакого отношения к ее смерти.

– Алекс, он ведь сбежал! И это укладывается в схему его поведения – всякий раз, как только становится горячо, он уходит или убегает.

– Ты же сам говорил, что подросток со взрывным темпераментом не соответствует картине тщательно спланированного убийства, и ничто в рассказе его отца не свидетельствует, что парень был силен в планировании. Напротив, это образцовый пример импульсивности.

– Мнение жертвы я тоже не могу игнорировать, даже столь лживой, как Элиза. Мартин напугал ее настолько, что она рассказала об этом Трею Фрэнку. Пора бы нам уже разыскать парня.