Обман

Это было произнесено таким застенчиво-занудным тоном, что Агате Шоу захотелось выцарапать Мэри Эллис глаза. Однако она сдержалась и наконец отвернулась от трех больших мольбертов с рисунками и фотографиями, подобранными для нее Тео в библиотеке. На них был запечатлен Балфорд-ле-Нез в прошлом, настоящем и будущем. Уже полчаса она внимательно изучала изображения, стараясь с их помощью обуздать ярость, бушевавшую в ней с той самой минуты, когда внук сообщил о причине, по которой тщательно подготовленное ею специальное заседание муниципального совета не состоялось. Был спокойный, тихий вечер, но ее гнев только усилился, когда Тео за ужином подробно описал все, что произошло на этом заседании и после него.

— Мэри, — сказала Агата, — я что, по-твоему, выгляжу так, что со мной надо обращаться как с особой, изображенной на плакате о благотворительной помощи старикам в их немощи?

Мэри, обдумывая вопрос, так напряглась, что ее прыщавое лицо сморщилось.

— Простите, — пробормотала она и вытерла о юбку ладони.

На хлопчатобумажной юбке бледно-голубого цвета остались влажные отпечатки.

— Я еще определяю время по часам, — пояснила Агата, — и когда я захочу спать, я тебя позову.

— Но ведь уже почти половина одиннадцатого, миссис Шоу… — Мэри замолчала, и только по закушенной губе можно было понять, что она что-то недоговаривает.

И Агата поняла. Подчиняться чужой воле было для нее невыносимо. Ясно, что Мэри хочет поскорее уйти, без сомнения, для того, чтобы позволить такому же прыщавому, как она, хулигану добраться до ее сомнительных прелестей. Но сейчас девушка не могла ни уйти, ни сказать, что у нее на уме, — именно этот факт и провоцировал Агату на то, чтобы изводить девушку. Но Мэри сама виновата. Ей девятнадцать, а в эти годы надо уметь заявлять о своих желаниях.

В ее возрасте Агата почти год служила в женской вспомогательной службе королевских ВВС и уже потеряла единственного человека, которого любила, — его самолет был сбит над Берлином. В те дни, если женщина затруднялась ясно сказать, чего она хочет, она частенько теряла возможность хоть что-нибудь вообще успеть сказать. Тот, кого она ждала, мог не вернуться. За любой шанс следует хвататься, поскольку кто может поручиться, что он не последний?

— Ну так что? — участливо спросила Агата, желая подбодрить девушку. — Раз уже половина одиннадцатого, Мэри?..

— Я думала… вы не хотите… ведь это только потому, что мне полагается быть с вами до девяти. Ведь мы так договаривались с вами, ведь верно?

Агата ждала. Мэри так вертелась и корчилась под ее взглядом, словно старалась стряхнуть сороконожку, ползающую у нее под юбкой.

— Ведь уже… Ведь уже очень поздно… Агата приподняла брови. По виду Мэри было ясно, что она капитулировала.

— Позовите меня, когда захотите лечь, мэм. Агата улыбнулась.

— Спасибо, Мэри. Так я и сделаю.

Она снова погрузилась в созерцание картинок на мольбертах, а Мэри Эллис направилась в дальние комнаты.

На первом мольберте прошлое Балфорда-ле-Нез было представлено семью фотографиями, сделанными в период пятидесятилетней эпохи расцвета-с 1880-х по 1930-е годы — и расположенными в хронологическом порядке. В центре находилась фотография Балфордского увеселительного пирса, который Агата считала свой первой любовью. Вокруг нее, как лепестки вокруг сердцевины цветка, располагались снимки других мест, привлекавших в те времена многочисленных гостей. Кабины для переодевания, выстроившиеся вдоль береговой линии на Принцевой косе; женщины под зонтиками, идущие по многолюдной Хай-стрит; цапли, сбившиеся на отдаленном конце косы против того места, где с рыбачьих лодок забрасывали сети. На одном снимке был изображен известный в свое время «Отель на пирсе», на другом — знаменитые террасы, построенные во времена короля Эдуарда, с которых открывался великолепный вид на Балфордский променад.

Будь они прокляты, эти цветные, подумала Агата. Если бы не они и их наглые требования! Сейчас они ждут, что все в Балфорде кинутся лизать им задницы только потому, что один из них получил хорошую взбучку, на которую они давно напрашиваются… Если бы не они, Балфорд-ле-Нез сделал бы еще один шаг к тому, чтобы стать модным морским курортом, каким был прежде. О чем скулят эти паки? Как они осмелились сорвать заседание совета, ворвавшись в зал и колотя себя в костлявые груди?

— Они требуют для себя гражданских свобод, — изрек Тео во время ужина, и только последняя идиотка не заметила бы, что он согласен с этой проклятой бандой.

— Может, ты соизволишь объяснить мне, чего же это они требуют? — Агата вопросительно посмотрела на внука.