Обман

Рейчел встала с унитаза и на цыпочках подошла к двери. Отведя щеколду, она приоткрыла дверь и прильнула к щели, стараясь рассмотреть, что творится в подсобке, и услышать, что происходит в торговом зале. Мать уже включила радиоприемник и настроилась на станцию, которая помогала ей вспомнить дни юности. Зазвучавшая мелодия вызвала у Рейчел ироническую усмешку: можно подумать, что диджеем работает Бог-насмешник, знающий все секреты души Рейчел Уинфилд. Битлы пели «Любовь не купишь». Если б не готовые вот-вот пролиться слезы, Рейчел наверняка бы расхохоталась.

Она потихоньку выбралась из уборной. Бросив торопливый взгляд в сторону прилавка, она кинулась к запасному выходу. Дверь была распахнута в надежде создать хотя бы видимость сквозняка, движения воздуха от душной аллеи позади магазина к такой же душной Хай-стрит, на которую выходила дверь торгового зала. Воздух словно застыл. Но открытая дверь — это возможность убежать, скрыться, что для Рейчел было сейчас необходимо. Оказавшись в аллее, она бросилась к своему велосипеду, села на него и, изо всех сил нажимая на педали, помчалась в сторону моря.

Она только подтолкнула, и все вокруг начало рушиться. Но может быть, пока еще есть возможность спасти хоть что-нибудь до того, как все будет сметено?

Глава 8

Здание фабрики «Горчица и пряности Малика», небольшого предприятия на северной окраине Балфорда-ле-Нез, располагалось у дороги к Незу, там, где, изгибаясь к северо-западу, шоссе Холл-лейн плавно переходит в улицу Нез-Парк-роуд. В этом районе в обветшалых зданиях была сосредоточена вся местная промышленность: мастерские по пошиву парусов, изготовлению оград, столярная мастерская, автосервис, рынок подержанных автомобилей, ателье по изготовлению мебели и матрасов, мастерская, где изготавливали пазлы, владелец которой выбирал такие сюжеты для картинок, что его время от времени грозили предать анафеме с амвонов всех городских церквей.

Стандартные корпуса, приютившие эти предприятия, отлично вписывались в окружающую их среду. Проходящая мимо них мощеная дорога была в выбоинах и ямах; у каждого здания стояли оранжевые контейнеры для мусора с дурацкой надписью «Золотые отбросы» на погнутых и обшарпанных бортах, в них сваливали все: от обрезков парусины до проржавевших матрасных пружин; стоящая в зарослях крапивы и конского щавеля ограда, составленная из нескольких скрепленных вместе велосипедных рам, могла присниться лишь в страшном сне; повсюду были навалены листы рифленого металла, гниющие деревянные поддоны, пустые пластмассовые емкости, громадные ржавые металлические конструкции, пробраться через которые не было никакой возможности.

Среди этого хаоса и развала фабрика «Горчица и пряности Малика» благопристойным видом бросала упрек своим равнодушным к чистоте соседям. Она занимала одну треть здания, построенного в викторианском стиле, со множеством труб на крыше; в былые времена здесь располагался Балфордский лесопильный завод. Несколько лет спустя после окончания Второй мировой войны завод, как и вся промышленность города, прекратил свое существование. Но сейчас здание, в котором он когда-то размещался, преобразилось: кирпичный фасад очистили от вековой грязи, деревянные рамы заменили новыми, каждый год его подновляли, где нужно — подкрашивали. Оно служило наглядным примером того, какими могут быть промышленные здания, имей их владельцы хотя бы половину энергии и решимости Сайда Акрама Малика.

Акрам Малик приобрел заброшенный завод в день пятой годовщины появления семьи в Балфорде-ле-Нез и тогда же стал обладателем почетного памятного знака, подаренного ему в честь этого юбилея. Этот знак сильнее всего поразил Эмили, когда она вошла в здание фабрики, предварительно втиснув свой «пежо» в свободное пространство между стоящими вдоль улицы машинами.

У нее дико болела голова. Как ей казалось, оттого, что она понервничала во время их с Барбарой Хейверс утренней встречи, которая и сейчас еще не шла у нее из головы. Ей совсем не нужен был в команде полисмен, который идет на поводу у этих чертовых азиатов, и желание Барбары взять в разработку англичанина беспокоило ее, заставляя задуматься, кроме всего прочего, и о том, насколько ясно представляют себе ситуацию другие детективы. Да еще Доналд Фергюсон, будь он неладен, неотступно следит за каждым ее шагом! Что и говорить, Эмили оказалась в незавидном положении.

Рабочий день начался со звонка шефа. Не утруждая себя ни пожеланием доброго утра, ни сочувственным комментарием по поводу несносной погоды, он с ходу пролаял:

— Барлоу, что вам удалось сделать?

Она, задохнувшись от злости, застонала. В восемь часов утра в ее кабинете было так же невыносимо жарко, как в карцере Алека Гиннеса[19] на реке Квай, а пятнадцатиминутные поиски вентилятора на чердаке в душном, пыльном воздухе нисколько не прибавили ей хорошего настроения.

— Дон, вы дадите мне возможность работать? — спросила она. — Или мы будем, изображая учителя и ученика, проводить каждое утро контрольный опрос?