Обман

Тут же возник вопрос: не хочу ли я на самом деле получить отданное обратно? И, честно вглядевшись в себя, поняла – не хочу. Моя новая жизнь, пусть и очень скромненькая, но все же таила в себе какие-то неизведанные повороты и перспективы, в ней могло еще случиться... Да все что угодно могло случиться, а в той, старой, – нет. Тут я была человек, почти настоящий человек с соответственными проблемами, трудностями и борьбой с ними, а там – в лучшем случае человекоподобная кукла. И вообще, лучше я буду голодать, чем сопьюсь. Но почему-то мне думалось, что голодать сильно не придется.

Размышляя обо всем об этом, я довольно резвой рысью бегала по квартирке туда и сюда. Сперва подумалось – надо бы убраться к Марининому приходу, потом я решила, что это будет нехорошо, потом все же решила, что убраться надо, заторопилась, попихала барахло туда и сюда и наскоро протерла пыль. Налила полный чайник воды, поставила на плиту. Что еще? К чаю было бы хорошо чего-то купить, но нет, не пойду – вдруг она как раз в это время приедет? В общем, я, прямо говоря, психовала, да и было с чего. В какой-то момент я поняла, что стою в прихожей, прижавшись к входной двери, и прислушиваюсь к шагам на лестнице. Я тут же себя одернула, потому что это не дело: не говоря уже ни о чем ином, мы в этой прихожей просто столкнемся, и это будет не лучшим началом дипломатических бесед. Тогда я ушла в комнату, но и там не сиделось, я снова начала бегать взад и вперед, время совершенно не шло, и Марина не шла, одна я носилась, как дура. Самое смешное, что я все равно ее пропустила.

Пробегая в очередной раз мимо двери, я вдруг краем глаза увидела, что в прихожей горит свет, а входная дверь приоткрыта. Я, конечно, рванула туда, как реактивная ракета, и таки налетела на Марину, которая, открыв дверь своими ключами (все-таки я тогда их в куртке, дура, забыла). снимала мое пальто.

Столкнувшись, мы обе, оцепенев, застыли в этой крошечной прихожей. Она в моем полуснятом кожаном осеннем пальто, я в ее старом халате. Не знаю, как она, я-то, собственно, застыла оттого, что мне опять на секунду показалось, что я вижу себя в зеркале, которого, я знала точно, тут нет. И не себя в халате, а себя ту, нарядную Арину, и не в зеркале, а...

Наверное, она испытала нечто похожее. Мы, не отрываясь, несколько минут пялились друг на друга, а потом Марина как-то странно, сдавленно то ли всхлипнула, то ли хихикнула и тихо произнесла:

– Так вот вы какая... Арина... Ведь вы Арина?

Как будто тут еще могли быть какие-то сомнения... Я молча кивнула и, не зная, что дальше сказать, потянула ее за рукав, помогая снять пальто. Она повернулась, и пальто оказалось у меня в руках, положить его было некуда, и я, совершенно не зная, что с ним дальше делать, затеребила его так и этак, и Марина взяла его у меня и водрузила на вешалку. А потом она прошла мимо меня в комнату, и я, как ребенок, пошла за ней, мучительно пытаясь сообразить, с чего же начать разговор.

Она начала его первой. Причем она совсем не была, как я могла того ожидать, разъяренной или даже сердитой, вовсе нет, она была скорее так же, как я, растеряна и испугана. Она села на диван, поглядела на меня снизу вверх и тихо спросила:

– Арина, а вы понимаете, что все-таки с нами произошло?

И я, зажмурившись, как перед прыжком в холодную воду, ей рассказала. Я рассказала ей все-все, с самого начала и даже немножко раньше, потому что я очень боялась, что она не поймет и рассердится, а я и так перед ней виновата. Но она не сердилась и не перебивала меня, а молча слушала, изредка кивая головой. А я, которая никогда никому ничего не говорила и у которой никогда не было близких подруг, все рассказывала и рассказывала, боясь остановиться. И передо мной будто бы снова проходила вся моя прежняя жизнь, а я, будто со стороны, только и могла удивляться ее убогости.

Когда я закончила, Марина только вздохнула:

– Теперь все понятно... А я-то как напугалась...

И, в свою очередь, рассказала мне о своих приключениях в больнице и дома. Но мне было мало, я хотела знать про нее больше, знать все, и я заставила ее рассказать о ее прошлой жизни начиная с самого детства, и она рассказывала, а я, со своей стороны, поражалась – до чего... странно... и скучно... и непохоже...

Марина закончила – посещением зубного врача, – замолчала, глянула на меня снизу исподлобья и задала тот самый вопрос: «Ну и что мы теперь будем делать?»

На который я только и могла, что честно ответить: «Не знаю».

Мы обе помолчали. Потом Марина тихо спросила:

– Ты хочешь вернуться домой?

Странно, это не она, это я должна была бы ее об этом спрашивать, но еще раньше, чем поняла, чем подумала, я уже успела ответить, как выстрелить:

– Нет!