Обман

— Вы уже задавали этой женщине вопрос о ее происхождении?

— Нет, ваше высокопреосвященство, мы ждали вас.

Кардинал пристально взглянул на герцогиню.

— Вы действительно Катерина Чибо-Варано, в прошлом герцогиня Камерино?

— Да, — ответила Катерина, намеренно опустив глаза с видом робким и в то же время жеманным.

— У вас есть дочь по имени Джулия Чибо-Варано?

Катерина внутренне вздрогнула. Если кардинал задает такой явно лишний вопрос, это может означать, что он прочел в документах имя мужа Джулии, Гвидобальдо делла Ровере, который, скорее всего, приходился ему родственником.

— Да, ваше высокопреосвященство, — ответила она.

Кардинал настолько погрузился в свои мысли, что забыл подвести подсудимую под присягу. Вспомнив наконец об этой обязательной части процедуры, он раздраженно сказал:

— Пусть кто-нибудь даст подсудимой Евангелие и велит произнести положенную присягу.

Один из конфортаториев подскочил к столу, взял с него открытое Евангелие и вернулся к герцогине. Катерина положила пальцы на переплет и послушно повторила вслед за монахом:

«Я, Катерина Чибо, дочь графа Франческетто Чибо делль'Ангвиллара и Маддалены Медичи, вдова Джованни Мария, герцога Камерино, сорока пяти лет от роду, коленопреклоненно перед вашим высокопреосвященством, имея перед глазами святое Евангелие и прикасаясь к нему, клянусь говорить…»

Формула присяги была достаточно длинной. Наконец конфортаторий забрал Евангелие и снова водворил его на стол. Катерина, не без тайной гордости, отметила, что все инквизиторы, за исключением сурового Матье Ори, вздрогнули, когда она назвала свой возраст. Они явно не ожидали, что в сорок пять лет женщина может быть так хороша. Это свидетельствовало о том, что они состояли из плоти и крови. Прекрасно, надо это использовать себе во благо.

Кардинал делла Ровере подождал, пока нотариус кончит записывать, потом спросил:

— Вам известно, в чем вас обвиняют?

— Нет, неизвестно. Но я знаю, кто меня обвиняет, и готова донести о его кознях.

За столом, где сидели инквизиторы, поднялся шумок. Это было редкостью, чтобы обвиняемый, вместо того чтобы защищаться, обвинял своего доносчика. И тем более редкостью было то, что обвиняемый знал имя доносчика. Раздраженным жестом кардинал делла Ровере восстановил тишину.

— К вашему сведению, вас обвиняют в ведовстве и убийствах, — сказал он Катерине, не глядя ей в глаза. — Но инквизиция согласна выслушать ваши разоблачения. Кто, по-вашему, вас преследует?

— Человек гнусный и коварный, который прячет за деятельностью аптекаря деяния недозволенные и демонические. Он втайне занимается алхимией.

— Алхимия не запрещена! — бросил один из священников, составлявших трибунал.

Кардинал испепелил его взглядом.

— Ошибаетесь! Папа Иоанн Двадцать Второй в декрете «Spondent quas non exhibent» [7]сурово осудил эту ложную доктрину. А наш всеобщий наставник, инквизитор Николас Эймерик, написал по этому поводу целый трактат «Contra alchimistas» [8]. — Он повернулся к обвиняемой: — Итак, назовите имя этого предполагаемого колдуна.

За резким тоном кардинала Катерина почувствовала скрытую симпатию. Более того, мягкие черты лица прелата, влажные красные губы и томные жесты выдавали с трудом сдерживаемую чувственность. Что ж, обстоятельства вложили ей в руки еще одно оружие для защиты.

— Имя моего недоброжелателя Жозеф Тюрель Меркюрен, но свои работы он подписывает «Денис Захария».

— Меркюрен действительно фигурирует среди свидетелей обвинения по делу этой женщины, — некстати объявил нотариус, сверившись с документами.

Матье Ори кинул на него гневный взгляд.

— С каких это пор во время процесса оглашают имена свидетелей? — отчеканил он в ярости.

Нотариус замолчал, и делла Ровере снова сосредоточился на обвиняемой.

— Вы видели, чтобы Меркюрен заклинал демонов, призывал Сатану или справлял обряды, противные христианской вере?

— Нет, но не исключаю, что он этим занимается.

— Я спрашиваю о фактах, а не о домыслах.

Голос кардинала звучал строго, но не враждебно.

— Вам известно, что у него хранятся запрещенные книги, к примеру колдовские или лютеранские тексты?

Катерина лихорадочно пыталась найти, чем бы скомпрометировать Меркюрена, но так, чтобы ее слова не выглядели наговором. Внезапно ее осенило.

— Сама я не знаю, но монах-врачеватель из монастыря Сен Поль де Мансоль говорил мне, что у Меркюрена много таких книг. Кажется, это все знают.

— Сен Поль де Мансоль — августинский монастырь, где содержали эту женщину под арестом, — пояснил нотариус.

Кардинал поднял брови.

— И, зная об этом, августинцы не донесли?

Катерина внутренне вздрогнула от радости.

Она искусно сыграла на враждебности, которую доминиканцы питали к остальным религиозным орденам. Чтобы оказаться во главе инквизиции графства Венессен, Антонио Галаццо делла Ровере надлежало либо в прошлом быть доминиканцем, либо иметь очень близкие отношения с последователями святого Доминика. Кардинал не мог не соблазниться возможностью обвинить августинцев в укрывательстве человека с репутацией колдуна. Итак, теперь Катерина сможет отомстить и Меркюрену, и всему монастырю Сен Поль.