Обман

Когда Лукас, избив меня, закурил сигарету, я знала, что теперь он уйдет, как и всегда после вспышек ярости. Задыхаясь и потея, он натянул свою одежду – мокрая сигарета торчала у него во рту, – накинул на плечо пиджак и оставил меня, окровавленную и плачущую, в ванной. А сам убрался прочь. Я послала эсэмэс Эй Джею, он быстро ответил и сразу же пригласил меня приехать. Я приняла душ, отмылась от крови и замазала раны и синяки тату-тоналкой. Опухшую щеку почти не видно в жиденьком утреннем свете, а мои волосы распущены и растрепаны, чтобы скрыть ее совсем.

Эй Джей входит в комнату с кувшином и двумя бокалами.

– Ты любишь «Маргариту»? Хотя зачем я спрашиваю.

Он голый и похож на неандертальца, выставленного в витрине Музея естественной истории. Он забирается в кровать, усаживается напротив меня, скрестив под собой ноги, и разливает «Маргариту» по бокалам. Кажется, его ничуть не смущает, что его член лежит перед ним на постели, и я не могу сдержаться, и то и дело посматриваю на него. Мы чокаемся бокалами, и, опуская голову, чтобы сделать глоток, я бросаю на член еще один взгляд.

Я тоже голая, но по грудь завернута в одеяло, потому что, в отличие от Эй Джея, немного стесняюсь. И не хочу, чтобы он видел синяки у меня на ребрах. Мы молча прихлебываем коктейль, смотрим друг на друга и улыбаемся.

Он протягивает руку и стаскивает с меня одело. Затем окунает палец в бокал с холодной «Маргаритой» рисует на внутренней стороне моего бедра сердечко. Еще раз окунает палец и закрашивает его. Прохладные капли стекают на простыню, Эй Джей наклоняется и слизывает текиловое сердечко.

От его теплых губ на моем бедре и острого чувства вины меня начинает потряхивать. Я почти не могу себя контролировать. Эй Джей настолько больше меня. Видя, что я дрожу, он привлекает меня к себе и обхватывает своими огромными руками. Я замечаю, как меняется его дыхание. Он приподнимает меня, так, чтобы я села на него верхом. Сам он тоже сидит. Я обнимаю его спину ногами, а он снова рисует что-то текилой на моей шее и ключицах.

Каждый раз, когда капли ползут вниз, он нагибается и слизывает их. Я покрываюсь мурашками и резко вздыхаю от каждого его прикосновения.

Потом моя голова падает на подушку, я смотрю в потолок и думаю, что же я здесь делаю. Мысленно я все еще у себя в квартире, в углу ванной, закрываю голову руками, но я делаю над собой усилие и возвращаюсь в настоящий момент. Должно быть, всходит солнце, потому что город за окнами начинает постепенно проявляться, как фотография, погруженная в реактив. Знакомое ощущение страха зарождается где-то в животе и поднимается вверх, к горлу. Когда встает солнце, а я не сплю, у меня возникает странное чувство, что время бежит слишком быстро, утекает сквозь пальцы, его осталось так мало и нужно ухватиться за что угодно, только бы замедлить, замедлить, замедлить его ход.

Моя голова запрокинута, и я вижу все вверх ногами. Горизонт перевернут, а контуры зданий, тоже перевернутые, похожи на гигантские, величиной с небоскреб, буквы. ЛУКАС, читаю я, поскорее отворачиваюсь от окна и несколько раз моргаю, чтобы отогнать ужасное видение. Эй Джей подхватывает меня, когда я поднимаюсь, и мои волосы падают ему на плечи. Он опять обнимает меня и осторожно отнимает бокал. Потом ставит его на ночной столик, берет меня на руки и несет к окну, без малейших усилий, как будто я легкая, как балерина. Он задергивает занавески и утыкается лицом мне в шею. Все вокруг тускнеет, город снова исчезает в тени. Эй Джей бросает меня на кровать и ложится сверху.

15 декабря, 6:16

Пока я вожусь с ключами от подъезда, солнце уже поднимается над крышами домов. Знаю, я не должна была оставаться у Эй Джея до такого часа, но после Лукаса и всего, что случилось, я просто не могла сидеть дома одна. Мне нужно было поехать к Эй Джею. Но только – господи! – зачем же я столько выпила? Вваливаясь в лифт, я одним глазом смотрю в телефон. 6:16.

У меня еще есть время.

Я выпью кофе, приму душ и протрезвею. И пойду на работу в чистой одежде.

У меня есть время.

У меня есть время.

Как все пьяные, которые хотят казаться трезвыми, я гигантскими шагами выхожу из лифта и направляюсь к своей квартире. Опираюсь левым плечом о дверной косяк и пытаюсь засунуть ключ в замочную скважину. Ничего не получается. Этот ключ сделан из пластилина, честное слово. Я несколько раз глубоко вдыхаю и выдыхаю, концентрируюсь на замке и наконец открываю дверь. От слишком резкого солнечного света слезятся глаза. Я включаю кофеварку. Времени на то, чтобы помыть голову, нет, но я могу постоять под горячим душем, хорошенько пропотеть и вместе с потом выгнать из тела алкоголь. Или наоборот – нужен холодный душ?