Обман и чудачества под видом науки

Словом, если бог и сотворял мир по-библейски, ему надо было при этом усложнять себе работу. Раз это неизбежно в биологии, то немного натяжки распространить этот принцип на прошлое земли. Тут у нас и признаки некогда происходившей речной эрозии, и разрушенные когда-то породы, и известковые горы из останков морской живности, и лава у потухших вулканов, и царапины от ушедших ледников на скалах, и следы чьих-то ног на камнях, и зубные отметины на ископаемых костях, и множество окаменевшей падали из-под земли — все эти и многие другие вещи указывают на прошлое, которое было только в божьей фантазии.

«Могут возразить, что приписать Богу создание окаменелостей значит обвинить Творца в создании вещей, единственным назначением которых является обман. Но очевиден ответ. Разве годичные кольца „дерева плодовитого“, сотворённого третьего дня, служили обману? Разве годичные кольца сотворённой ракушки тоже служили обману? Пуп первому человеку сделали, чтобы он думал, будто родился от женщины?»

Не стоит надеяться, что вопрос Адамова пупа оставлен в покое. Несколько лет назад северокаролинский депутат Карл Дархэм с его военкомиссиею выступили против карикатурного изображения Адама и Евы в Public Affairs Pamphlet №85 (“The Races of Mankind” Руфи Бенедикт и Жени Уэльтфиш). На карикатуре пара пупов — там усмотрели что-то коммунистическое, но смягчились под влиянием ссылки на пупастого микелланджеловского Адама.

Скрупулёзность Госсе охватывает каждую сторону вопроса, в том числе копролиты, ископаемые фекалии, которые до последнего времени «считались более чем триумфальным доказательством исконного существования». Однако и в них не больше затруднения, чем в содержимом свежесотворённого Адамова кишечника. Раз человека создали с лимфой, то должен быть и хилус, который в свою очередь предполагает химус. «На первый взгляд, чушь, однако против истины не попрёшь».

И комар носа не подточит. Ни один геологический факт не требует отмены, но и покой Книги бытия тоже не потревожен. Госсе разрешает нам предположить, будто мир сотворён считанные минуты назад со всеми его городами, летописями и воспоминаниями людей, — средствами логики даже такую теорию не одолеть.

Но всё равно “Omphalos” принят не был.

«Никто, по-библейски выражаясь, не отпускал книгу свою по водам с большим предвкушением успеха, чем автор столь чудного, столь упрямого, столь фанатичного тома, — пишет сын Госсе. — С пылким жестом он преподнёс его как атеистам, так и христианам. Но увы! И атеисты, и христиане глянули, посмеялись и выкинули прочь. Даже Карл Кингсли, чьего немедленного признания ожидал мой отец, ответил, что не может „поверить, будто Господь исписал скалы одной огромной и бесполезной ложью“. Тоска, уныние, печаль стали пить с нами утренний чай».