Обман Инкорпорэйтед (сборник)

«А сердечный приступ, – подумал он. – Когда пройдет немного времени, и Фэй получит то, что хочет, когда я надоем ей, и она решит избавиться от меня, не уготован ли мне сердечный приступ?» 1 Нат вдруг понял, что боится ее. – Если под влиянием Фэй я зашел так далеко, что готов расстаться с женой и учебой, то она может превратить меня во что угодно. Что ей нужно сейчас? Чтобы я развелся с Гвен и женился на ней. Но сначала она должна разобраться с Чарли. Если, конечно, в какой-то момент я не взбунтуюсь. Не попытаюсь освободиться. Хотя вряд ли мне так повезет. Наверное, уже слишком поздно. Я не знаю, как отделаться от нее.

А что тут трудного? Мне лишь нужно перестать встречаться с ней. Или я настолько слаб, что не справлюсь с этим? Нет, не справлюсь, – подумал Натан. Фэй найдет какой-нибудь способ и вернет меня, если захочет». Позвонит вечером и скажет что-то… или попросит о чем-то, и он опять не сможет отказать ей. Точнее, не захочет отказывать».

Какая необычная женщина! Какая сложная и загадочная личность! С одной стороны, она выглядела ловкой и проворной, но временами Нат замечал в ней узколобость, которая раздражала его. Потрясающая находчивость сочеталась в ней с качествами девочки-подростка: упрямой, обремененной нелепыми предрассудками среднего класса, неспособной мыслить самостоятельно и отрицающей известные истины. Эдакая жертва домашнего обучения, напуганная неудачами других людей и желающая обычных вех благополучия: большого дома, детей и мужа. К сожалению, ее представление о муже являло собой сказочное существо, которое помимо выполнения супружеского долга должно было зарабатывать кучу денег, заниматься огородом и мыть посуду. Идею о существовании образцового мужа девочки черпали в комиксах журнала «На этой неделе», широко распространившийся предрассудок, который передавался в мире буржуазного быта из поколения в поколение. Если бы не грязная речь и несдержанный язык, Фэй могла бы претендовать на статус обычной домохозяйки. Однажды она сама назвала так себя, снимая одежду и забираясь к нему в постель. В тот вечер ее брат уехал в Петалуму за покупками. Нат хохотал, услышав от нее слова о маленькой домохозяйке.

«Почему же она кажется мне столь привлекательной, – думал он. – Вряд ли здесь дело в физической красоте. В прошлом меня не тянуло на худощавых женщин, а она точно была худой. Иногда Фэй выглядела просто костлявой. Может быть, мне нравятся ее устои? В ней явно ощущаются традиции – нечто крепкое и нерушимое. Народная житейская мудрость. Я знаю, что она будет хорошей женой, потому что в каждой представительнице среднего класса заложена эта черта. К вопросам брака они подходят серьезно и консервативно. Никаких революционных веяний. На каком-то глубинном уровне я доверяю ей. Точнее, я доверяю ее семейному воспитанию и унаследованным чертам – тому, что не придумано Фэй и не находится под ее контролем. Она сама осознает, что под ее яркой личиной скрывается обычный человек, провинциальная женщина в самом чистом виде. И она привлекает меня не пестротой натуры, а тем, что находит чудеса в обычном, то есть находит необычное в самой себе».

– Ты считаешь себя мещанкой, не так ли? – спросил он ее вслух.

– А ты не знал? – ответила она. – Бог мой! Кем же мне еще быть? Рокершей?

– Почему ты заинтересовалась мной?

– Потому что ты хорошая заготовка для мужа. Я оцениваю тебя с чисто практической точки зрения. Никакой романтики.

Что тут можно было возразить? Она откинулась назад и, прислонившись к скале, сидела с закрытыми глазами. Пока Нат терзал себя тревожными мыслями, Фэй радовалась солнцу и шуму прибоя. Так они и провели остаток вечера.

(двенадцать)

В пятницу, несмотря на ругань сестры, я пошел в Инвернес-парк, чтобы встретиться с группой, собиравшейся в доме Клавдии Хэмбро.

Ее особняк располагался в одном из каньонов, почти на середине склона, у извилистой дороги, слишком узкой для больших машин. Снаружи дом выглядел уныло. Деревянные стены почернели от влаги, испарявшейся от земли и деревьев. У многих зданий, построенных в каньонах, такая же проблема. Они всегда остаются сырыми. Вокруг дома рос папоротник, местами такой высокий и густой, что едва не закрывал собой дворовые постройки. Сам особняк был большим: три этажа, с высоким портиком и балконом вдоль одной из стен. Обильная растительность скрывала размеры дома и делала его почти незаметным на склоне каньона. Лично я нашел его по нескольким машинам, которые стояли на обочине дороги.

Миссис Хэмбро встретила меня у передней двери. Ее наряд состоял из легкого китайского халата, шелковых брюк и комнатных туфель. На этот раз «конский хвост» был перевязан черной блестящей тесьмой, которая свисала до поясницы. Я отметил, что ее длинные и острые ногти покрывал серебристый лак. На лице было много макияжа. Тушь делала глаза излишне темными и удлиненными. На губах сверкала красная помада, подчеркнутая коричневой обводкой.