Обман сердца (ЛП)

— У этого сэндвича вкус барбекю с дымком; у этого — с ананасами; и если любишь сладкое и острое одновременно, то этот сэндвич отличный выбор. Но я готова поспорить на двадцать баксов, что барбекю понравится больше.

— Почему это?

— Знаешь поговорку, когда люди говорят, что собаки похожи на своих владельцев? Ну, я думаю, людям нравятся ароматы и вкусы, соответствующие их характеру.

Он выгибает бровь.

— И моя личность говорит о том, что я любитель дымного барбекю?

Дымящийся мужчина, поджаренный на углях и горьковатый снаружи, но восхитительно нежный внутри? Да, я ставлю на барбекю.

Я прячу ухмылку.

— Просто догадка.

Его глаза прищуриваются, глядя на меня.

— Дай угадаю: ты выберешь сладкий и острый?

Голова откидывается назад, и я издаю смешок.

— Меня так легко читать.

Следующие двадцать минут мы оба по уши в соусе, почти хрюкая, как пещерные люди, и едва произнося два слова друг другу. Слишком вкусно. Это тот самый момент, который мы оба не хотели испортить разговором.

Покончив с остатками, он откидывается на спинку стула и засовывает пальцы в рот один за другим, слизывая с них излишки соуса.

Я пристально смотрю, сосредоточившись на том, как его язык обводит кончики каждого пальца, а также на довольном урчании.

О черт, черт, черт, трусики промокли.

Нужно подышать свежим воздухом.

Я указываю на пустые контейнеры, разбросанные по столу.

— Оставь. Пошли, посидим на улице, пока солнце не село.

Я беру с собой мороженое и достаю из ящика две ложки.

Мы расслабляемся на паре шезлонгов, установленных на балконе, позволяя звукам города внизу заполнять тишину.

К моему удивлению, он заговаривает первым:

— Итак, стоит ли беспокоиться? Ты собираешься прикончить меня в книге?

Я одариваю его коварной улыбкой.

— Все зависит от того, как ты будешь относиться ко мне в реальной жизни.

Его губы дергаются.

— Принято к сведению.

— Знаешь, нам повезло, — я протягиваю ему ложку, а своей отламываю кусочек мятной стружки. — Так много людей работают, нуждаясь в деньгах. Они не любят работу. У них нет страсти к своей деятельности. Но у нас появилось хобби, и мы зарабатываем этим на жизнь.

— У нас определенно все хорошо, — он поворачивается ко мне. — Я погуглил тебя. Ты написала много книг.

Я усмехаюсь.

— Да, думаю, так и есть.

— О чем говорил Руперт? У тебя был творческий кризис?

— Ага, с момента расставания, — я закатываю глаза. — Когда я поймала Шелдона на измене… накрыло чувство, словно он высосал все мое романтическое настроение или что-то в этом роде. Это невозможно выводит из себя, поскольку, видимо, что он все имеет надо мной влияние.

Трентон глубоко выдыхает.

— Такое случается. Я вел себя дерьмово, узнав, что лучший друг трахается с моей невестой.

Моя верхняя губа изгибается.

— Это сводит с ума. То есть, зачем беспокоиться о помолвке, если ты не полностью предан человеку? А твой лучший друг — что это за друг такой?

— Они идеальная пара, — он смотрит куда-то вдаль, поверх моего плеча. — Линдси всегда хотела, чтобы я был более общительным. Более броским. Мечтала, чтобы ее фотографировали во всех модных местах с сумками от Gucci. Петроски — тот, с кем она должна была начать отношения с самого начала, потому что его поведение в корне отличается от моего.

— Имя Линдси звучит как «меркантильная сука».

Он фыркает.

— Скажи что-то, чего я не знаю.

— Могу я спросить…? К чему предложение, если она тебе не подходила?

— Честно говоря, она давила на меня женитьбой. СМИ продолжали комментировать, сколько мне лет, говоря, что пришло время остепениться и все в таком духе.

— Сколько тебе лет?

— Тридцать шесть.

Я закатываю глаза.

— Ты не такой уж старый. В наши дни многие женятся и заводят детей и в пятьдесят.

Он кивает.

— Сколько тебе лет?

— Двадцать семь, — я качаю головой. — Не понимаю концепцию обмана. Почему бы просто не сказать, что ты несчастлив? Это так просто.

Наконец он начинает пробу мороженого.

— Как ты узнала о бывшем?

— Застала их в его квартире.

Глаза Трентона расширяются.

— Ты видела, как он занимался сексом с другой?

— Конечно, видела, — у меня вырывается невеселый смешок. — Он вел себя странно в течение нескольких недель. Весь такой отстранённый, много разговаривал по телефону. Я все время спрашивала, что случилось, а он списывал это на усталость от работы. Шелдон испытывал сильный стресс в фирме, поэтому я решила сделать что-нибудь, чтобы удивить его. Заявилась к нему домой в пальто на голое тело и туфлях на каблуках, с контейнерами еды, над которыми трудилась весь день. И, блять, они были такими шумными, что даже не услышали, как я вошла.

Он съеживается и отворачивается.

— Это чертовски ужасно.

— Теперь каждый раз, когда я пытаюсь написать сексуальную сцену, все, что могу представить — это их двоих. Я слышу звуки, которые они издавали. Вижу выражения их лиц. Как будто это навсегда запечатлелось в мозгу.

— Могу я задать личный вопрос?

— Конечно.

— С тех пор у тебя кто-нибудь был?

Я качаю головой, в то время как щеки краснеют от смущения.

— Жалко, да?

— Вовсе нет, — Трент пожимает плечами. — У меня тоже никого не было.