Обман

– Но у нас таких преступников нет, – как бы подводит итог Молли. – У нас в основном кражи. Мои мальчики думают только об одном – деньги, деньги, деньги. Они считают, что нет ничего зазорного в том, чтобы отобрать их у других людей. Часто они даже удивляются, когда их за это наказывают. – Молли делает глоток из своего стакана.

Уже не в первый раз с того момента, как мы уселись на кухне, я смотрю на деревья за окном. Это мои надежные индикаторы ветра. Освещенные закатными лучами березы и дубы стоят неподвижно. Лишь у ясеня листва слегка подрагивает. Значит, почти безветренно. И в море тоже. Значит, водолаз спускался на дно? Пока мне никто не звонил, и я никого не спрашивала. В молодости я внушила себе, что у меня есть интуиция. Тогда я сделала два пророческих заявления и попала в точку. Разумеется, случайно. Но сейчас, сколько ни стараюсь мысленно пронзить расстояние, сколько ни вызываю в себе ощущения предчувствия, ничего не получается. Внутренний голос не просыпается.

– Почему же вы не занимаетесь серьезными преступниками? – спрашивает Кэти.

– Серьезными? Видишь ли, как это ни странно, в этой стране их не так уж много. Во всяком случае, пока. А кроме того, когда отсидевшие за серьезные преступления парни выходят на свободу, их уже трудно отнести к категории малолетних правонарушителей.

Кэти, судя по всему, удовлетворена этим ответом и теряет интерес к теме.

– Ты не голоден? – спрашиваю я у Джоша, который уныло размазывает спагетти по тарелке.

Он отрицательно мотает головой и надувает губы. Наступает молчание. В это время в кабинете звонит телефон – все остальные аппараты я отключила. Сегодня определяется кандидат для выдвижения на выборах в парламент. Видимо, это звонит либо Энн, либо Чарльз, а, может, Диана, чтобы сообщить новости. Мне было бы интересно узнать о том, как Чарльз прошел отборочное собеседование в комитете, но не в тот момент, когда дома Кэти. Я хочу, чтобы ее пребывание здесь стало для дочери приятным.

Молли оглядывается по сторонам, хлопает себя по коленям и нарочито весело восклицает:

– Ладно, хватит об этом! Теперь я хочу послушать об отвратительных проделках школьных учителей! Джош, тебе удалось застать хоть одного из них курящим в туалете? Или неприлично ругающимся в коридоре? Или плюющим в клумбу с цветами?

Джош прыскает от смеха.

– А ты, Кэти? Что у тебя? Поймала директрису в блестящих кожаных штанах?

Кэти поднимает глаза и хмурится.

– Директриса у нас злая карга! – произносит она с неожиданной злостью.

Наступает неловкое молчание. Молли, видимо, привычна к такого рода выражениям. Лицо у нее остается совершенно спокойным.

– Кэти, прекрати! – негромко одергиваю я дочь.

– Да, злая карга! – повторяет она. Потом сердито краснеет, с грохотом отодвигает стул и демонстративно покидает кухню.

Немного выждав, иду за ней и нахожу Кэти в ее комнате. Она сидит за своим письменным столом спиной ко мне. Перед ней открытый журнал.

– Ты можешь сейчас отвезти меня в школу? – не спрашивает, а скорее, объявляет Кэти.

– Как хочешь. – Я сажусь на ее кровать, беру плюшевого медвежонка и треплю его за уши. – Что случилось?

Не оборачиваясь, она вжимает голову в плечи и ничего не говорит.

Я терпеливо жду. Вчера, когда я рассказала Кэти, что нашли «Минерву», она восприняла это очень спокойно, как будто была готова к новости. Меня поразило ее самообладание, ведь я знаю, что яхта видится ей в ночных кошмарах по ночам. Кэти еще более впечатлительна, чем я, и воображение у нее развито очень сильно.

Кэти резко встает, отбрасывает прядь волос со лба и бросает на меня быстрый взгляд.

– Извини, – говорит она, судорожно вздыхая, – извини. Эти учителя меня просто достали.

Я не люблю, когда она использует такие слова. Это ей не идет. Но замечания не делаю, понимая, что этот язык – часть ее защитной реакции. Она вынуждена говорить на нем со сверстницами, чтобы не выделяться. Но все же я не люблю, когда Кэти применяет эту лексику со мной.

По дороге в интернат она кладет свою руку на мою ладонь и делает виноватое лицо. Мирное предложение? Когда мы подъезжаем к ее корпусу, дочь быстро целует меня и исчезает.

Вернувшись домой, я застаю Молли и Джоша за карточной баталией. Они громко шлепают картами по столу, размахивают руками, обмениваются горячими репликами. Видя, как они увлечены, решаю им не мешать.

Обшаривание книжных полок превращается у меня в манию. Не знаю, зачем я это делаю, но удержаться уже не могу. Чем выше, тем книги более неожиданные. Старинные руководства по охоте и рыболовству, университетские учебники Гарри. На одной из самых верхних полок, до которой я добираюсь с помощью лестницы, нахожу подборку французских классических романов. Я никогда не знала, что они у нас есть. И зачем? Ведь Гарри все равно не знал по-французски и десяти слов.

– Ищешь сокровища? – со смехом спрашивает снизу Молли. Но в ее смехе проступает некоторое любопытство.

– Что-то в этом роде. – Я беру последнюю книжку и безжалостно трясу ее над полом.

– Нет, серьезно?