Обманчивый блеск мишуры

— …и кто будет зачитывать имена? — продолжал как ни в чем не бывало полковник. — Я же не могу надеть очки. Это выглядело бы ужасно глупо.

— Фред!!

— Что, Клу?

— Иди сюда. Я говорю: иди сюда!

— Зачем? Я занят.

— Ты перевозбудился. Иди сюда. Речь о Маувьте. Я говорю…

— Ты нарушила ход моих мыслей, Клу, — почти ворчливо произнёс полковник. — В чем там дело с Маультом?

В это мгновение распахнулась дверь и появился сам Маульт с подносом.

— Прошу прощения, сэр, — обратился он к Хилари, — но мне показалось, что это может быть срочно, сэр. Для полковника, сэр.

— Что именно, Маульт? — раздражённо осведомился полковник.

Маульт услужливо протянул ему поднос. Там лежал конверт с надписью крупными печатными буквами:

“Полковнику Форестеру”.

— Я нашёл это на полу в вашей комнате, сэр. У двери, сэр. Мне показалось, что это может быть срочно.

Глава 3 РОЖДЕСТВО

1

Когда полковник Форестер прочёл послание, он повёл себя в точности так, как только что Хилари, то есть застыл на несколько секунд на месте. Затем он слегка покраснел и сказал племяннику:

— Можно поговорить с тобой, старина?

— Да, конечно, — начал было Хилари, однако миссис Форестер громко воскликнула:

— Нет!

— Клу, позволь мне…

— Нет. Если ты стал объектом гнусных инсинуаций, я должна знать. Я говорю…

— Я слышал. Нет, Клу, дорогая. Это ни к чему.

— Глупости, Фред. Я настаиваю… — Она на секунду замолкла, потом добавила изменившимся голосом:

— Сядь, Фред. Хилари!

Хилари подскочил к своему дядюшке, и они вместе помогли ему опуститься на ближайший стул. Миссис Форестер достала из нагрудного кармана полковника небольшой пузырёк.

— Бренди, — велела она.

Хилари принёс стакан с подноса, оставленного в комнате Мервином.

— Это аритмия, — сказал Трой мистер Смит. — У него бывают приступы.

С этими словами он направился к окну и распахну его. С порывом ветра, шевельнувшим ветви ёлки и бешено закрутившим рождественскую ветвь, в комнату ворвалось дыхание зимы.

Полковник Форестер сидел с закрытыми глазами и прерывисто дышал. Его седые волосы растрепались.

— Не беспокойтесь. Со мной все в порядке, — прошептал он.

— Никто и не беспокоится, Фред, — сказала его же iа. — Будьте добры, Смит, закройте окно. Уже можно — Спасибо хоть на этом, — пробормотала Крессида, обращаясь к Трой.

Трой предпочла не отвечать ей.

— Мне лучше, — сказал полковник, не открывая глаз.

С точки зрения Трой, собравшиеся представляли собой живописную картину: прерывисто дышащий старик с закрытыми глазами, сильно встревоженный Хилари в темно-лиловом бархатном костюме, мрачная красавица Крессида, миссис Форестер, стоящая, стиснув руки, в двух шагах от мужа и не сводящая с него внимательного взгляда, и пожилой кокни в великолепном смокинге, описывающий круги около рождественской ёлки.

Группа, вполне достойная кисти любого из художников-жанристов эпохи короля Эдуарда. А название? Разумеется, “Письмо”. Вот она, записка, — лежит там, где её уронил полковник. Как раз в нужном месте: в центре композиции.

Словно для того, чтобы внести завершающий штрих в это ненаписанное, но уже безнадёжно устаревшее полотно, мистер Смит прекратил бегать вокруг ёлки, а миссис Форестер, Хилари и Крессида повернули головы. Все они, включая мистера Смита, уставились на белую бумажку на ковре.

И тут картина ожила. Полковник открыл глаза. Миссис Форестер сделала несколько шагов и подняла листок.

— Тётя Клумба!… — запротестовал было Хилари, но она заставила его замолчать одним взглядом.

Записка упала лицевой стороной вниз. Миссис Форестер перевернула бумагу, прочла — и вспыхнула до самых корней волос. Учитывая её возраст, это выглядело впечатляюще.

— Тётя Клу…?

Миссис Форестер плотно сжала губы. Её лицо приняло странное выражение. Ярость? Пожалуй, да, решила Трой. Но и ещё что-то. Неужели слабый намёк на удовлетворение? Миссис Форестер молча протянула злосчастный клочок бумаги племяннику.

Хилари прочёл, и его брови поползли вверх. Он открыл рот, закрыл его, перечитал ещё раз и — к полнейшему изумлению Трой — как-то приглушённо пискнул, прикрывшись рукой, но тут же постарался взять себя в руки.

— Это…, нет, это…, полный абсурд! — произнёс он дрожащим голосом. — Дорогая тётушка Клумба!

— Не называй меня ТАК! — воскликнула та.

— Мне ужасно жаль. Я всегда… О! Понимаю.

— Тебе лучше, Фред?

— Спасибо, Клу, все в порядке. Обычный слабый приступ. А записка…, записка тут совершенно ни при чем. Честное слово, дорогая, Хилари совершенно прав. Это полный абсурд. Нет, я, конечно, страшно рассержен, но вообще-то все это достаточно смехотворно.

— Ничего подобного. Возмутительно — да. Но только не смехотворно. Того, кто это написал, следует отхлестать кнутом.

— Конечно, конечно. Только, Клу, я не совсем гожусь для того, чтобы махать кнутом, да к тому же неизвестно, кого именно бить.

— Полагаю, это можно установить.

— О, это уже другой разговор. Нам с Хилли придётся крепко потолковать.

— Нет, тебе просто придётся идти в постель, — безапелляционно заявила миссис Форестер.