Обмани меня дважды

Под затянутое облаками дневное небо вышла элегантная брюнетка. Она на ходу поправляла шляпку – вещицу из кружев и перьев, хулигански заломленную набок, которая венчала ее прическу из каштановых волос. Она очень легко несла на себе восемнадцать лет брака. Если взглянуть на нее с определенного угла, ей можно было дать не больше тридцати.

Удовлетворившись наконец тем, как сидит шляпка, брюнетка наклонилась к дочери так, что ее лицо оказалось на одном уровне с лицом девчушки. Они о чем-то тихо поговорили. Девочка кивнула, а затем обхватила мать за шею и засмеялась, когда та подняла ее.

Леди Бертрам с дочкой на руках спустилась к экипажу.

Оливия выдохнула. Гнев и разочарование образовали у нее в желудке ядовитую смесь. Ей надо было послушаться Аластера: не выходить из квартиры без него. Если бы она послушалась, то они сегодня же навестили бы этот красивый каменный дом вместе. Никакие дети не вышли бы им навстречу. Потому что, судя по багажу, привязанному к крыше кареты, им предстояло долгое путешествие. И Оливия никогда не увидела бы лица сводных братьев и сестры, которые теперь будут отвечать за преступление отца.

Лакей, привязав багаж, спрыгнул на землю, отчего экипаж слегка закачался на рессорах. Из кареты раздались приглушенные возгласы – мальчик с нетерпением ждал начала приключения.

Леди Бертрам вышла из кареты и следом за лакеем вернулась в дом.

Оливия заставила себя отвернуться. Перед нею вилась дорожка, по которой она прошла к деревьям. Путь до квартиры занимает всего десять минут. Оливия может вернуться туда, дождаться Марвика. И никогда не говорить о том, что ходила сюда.

Но как она сможет забыть маленькую девочку? Девчушка так похожа на нее, у них могла бы быть и общая мать, а не только отец. А мальчики, такие невинные…

В горле зародился какой-то разочарованный звук – резкий и сильный, – от которого она чуть не подавилась. «Не-ет!» Но Оливия не могла ни издать, ни проглотить его. Она ждала, снова глядя на темную дверь, как будто из-за нее мог появиться ответ на ее вопросы и уничтожить все одолевавшие ее сомнения.

Оливии было известно, какое будущее ждет эту девочку. Оно обретало форму теперь, когда барристер завел дело, и они строили планы о том, как исправить давнюю несправедливость. В конторе на Чансери-лейн девочка постепенно превращалась в незаконнорожденного ребенка. И никто лучше Оливии не знал, каким станет будущее Шарлотты. Гнусные замечания, косые взгляды, насмешливые сплетни лицемеров – что может быть хуже для девочки, отец которой – член кабинета министров и правая рука премьер-министра? Разоблачение Бертрама привлечет внимание всей нации. Маленькая девочка не сможет скрыться от дурной славы, просто сев на поезд. Она будет преследовать ее повсюду, о ней будут писать в газетах от Корнуолла до Шотландии.

И это будет виной Бертрама! Не Оливии! Ее ярость настаивала на том, чтобы она возложила вину на виноватого.

Да, Оливия станет инструментом этого скандала. Она станет актрисой, которая добьется того, чтобы эти дети до конца своих дней встречали на себе понимающие взгляды, когда они будут представляться незнакомцам. И тогда уже она будет причиной того, что за этим последует. А последовать могло только одно: у них будут сжиматься все внутренности, пока они будут ждать, как отнесутся к ним люди – презрительно, с жалостью или вообще предпочтут обойтись без их компании.

Сама Оливия без боли несла на себе несмываемое клеймо позора незаконнорожденного ребенка. Но смогут ли и они поступить так же? Будет ли эта маленькая девочка знать, как поднимать подбородок, расправлять плечи и сбрасывать с них вес мира?

Если Оливия промолчит, то сделает для них больше, чем когда-либо делал для них отец. Но тогда она не добьется справедливости и, более того, своей безопасности.

Прижав кулак к губам, Оливия вцепилась зубами в костяшки пальцев. Она совершенно забыла первоначальную цель! Аластер отвлек ее. Он невольно наполнил ее голову пустыми мечтаниями. Он не предложил ей ничего постоянного, – лишь мимолетное забытье, дарованное наслаждением. Но она каким-то образом не настроила воздушных замков. Она все еще не в безопасности. И герцог не будет с нею вечно.

«Однако вовсе нет необходимости», – внезапно подумала она, – «предавать эту тайну огласке». Для того чтобы обеспечить себе безопасность, ей нужно лишь убедиться в том, что Бертрам никогда не сможет причинить ей зла – если, конечно, ему захочется, чтобы о его браке с ее матерью так никто и не узнал. Правда может храниться в подвале у адвоката. И если с Оливией что-то случится, о его бесчестье сразу же станет известно всем. Но только тогда. Вот что нужно знать Бертраму.