Обмани меня дважды

Наверху Марвика не было, но в присутствии горничных, которые тщательно прибирались в его покоях, Оливия могла всего лишь быстро просмотреть бумаги на книжной полке, однако ни одна из них не оказалась ей полезна. Хуже того, Дорис обратила внимание на ее интерес к ним.

– Он не разрешил нам убирать это отсюда, мэм, – сказала она.

Оливия отдернула руку.

– Да? Что ж, тогда не буду их трогать.

– Я пыталась их убрать. – Дорис явно гордилась и дивилась собственным усилиям. – Я понесла их в сундук, куда он складывал все остальные бумаги. – Она кивнула на сундук, стоящий у изножья кровати. – Но он велел мне оставить их на месте и никогда не прикасаться к ним.

Чувствуя, что сердце забилось быстрее, Оливия осмотрела сундук. Он был заперт на висячий замок, казавшийся намного прочнее того, что запирал ящик стола в кабинете.

– Понятно, – кивнула она. – Что ж, мы должны уважать его желания.

Ночью она не спала до трех часов. Чтобы заглянуть в сундук, понадобится взломать замок, а для этого, в свою очередь, ей придется несколько минут пробыть в одиночестве в его спальне. После этого она должна будет сразу покинуть дом, так как скрыть следы этого преступления не удастся.

На четвертый день Оливия проснулась, совершенно изнервничавшись, так как она решила действовать. Марвик ушел в свой кабинет в четверть одиннадцатого. Она трижды прошла мимо двери, но та оставалась закрытой, и Оливия осмелела. Или окончательно впала в отчаяние. Или и то, и другое. Она быстро поднялась по главной лестнице в верхний холл.

В коридоре она помедлила еще одно последнее мгновение, понимая, как неистово бьется ее сердце, как плохо она подготовлена ко всем этим интригам, и как ей не хочется предавать герцога.

Оливия прикоснулась к губам, вспоминая, как он смотрел на нее, прежде чем поцеловать. «Вы заслужили себе доброе имя, – сказал он ей. – У вас есть причина гордиться собой».

Сжав руку в кулак, Оливия заставила себя думать о маленьком коттедже. Вьющийся плющ на стенах, горящая в окне лампа. Место, где можно осесть. Чувство укорененности, весенний сад. Безопасность.

Даже если она будет честна с Марвиком, он никогда не предложит ей этого. Более того, все, что он уже предлагал ей, вело к гибели.

Она распахнула дверь в гостиную герцога.

– Миссис Джонсон? – Герцог сидел у окна в потоке дневного света, сосредоточив внимание на шахматной доске с расставленными на ней фигурами. – Вы что-то хотели?

Оливия схватилась рукой за дверной косяк, чтобы удержать равновесие. В ее горле забурлил истерический смех: «Я хочу, чтобы ты оставался внизу до тех пор, пока я тебя не обворую».

– Я стучала, – сказала она. – Вы не ответили, и я подумала… – Откашлявшись, она выпрямилась. – Я пришла сказать, что вы правы: мне следует подыскать новое место. Но я останусь, пока вы не найдете мне замену. – На это потребуется некоторое время, а ей ведь только этого и надо – теперь, когда она обрела смелость.

Герцог перевел взгляд с шахматной доски на газету, которую он сжимал в руке.

– Какой стыд! – рассеянно промолвил он тоном, показывающим, что ему абсолютно все равно.

Тщеславие Оливии взыграло. До чего она глупа! Да Марвик наверняка уже забыл про поцелуй. Она стала закрывать дверь.

– Подождите! – Он даже не поднял на Оливию глаз. – Матч в Гамбурге между Блэкборном и Маккензи – вы о нем читали? Этот новый ход, гамбит Маккензи… Я пытаюсь его понять. Но я чего-то не улавливаю.

Он сидит здесь, раздумывая над партией в шахматы? Наверняка это можно делать и в кабинете.

– Нет, – коротко ответила Оливия. – Я не читала об этой партии. Насколько я понимаю, я вас прервала…

– Убегаете, чтобы снова спрятаться?

Оливия вспыхнула – очень раздражающее ощущение.

– Не понимаю, о чем вы, – сказала она.

Отложив газету, он наградил ее легкой, сводящей с ума улыбкой. Должно быть, к нему с утра наведывался Викерз, потому что подбородок герцога был гладко выбрит. Его волосы были аккуратно причесаны и облегали красивой формы череп, а строгая стрижка подчеркивала острые кости скул и подбородка.

– Конечно, не понимаете, – вымолвил он. – Какая жалость: мы опять вернулись к формальностям. – А потом, подняв голову, герцог добавил: – Вы упоминали о том, что играете в шахматы. У вас есть способности к этой игре? Может, вы мне поможете?

Сначала он ее поцеловал, потом обвинил в том, что она от него прячется, а теперь хочет, чтобы она помогла ему с этой глупой игрой?

– Я играла не очень хорошо, – холодно промолвила она.

Он несколько мгновений смотрел на нее, явно удивленный таким ответом.

– Вы – ужасная лгунья, миссис Джонсон, – заявил Марвик. – Надеюсь, вам это известно?

А он – ужасный судья лгунов. Заметил все мелкие обманы и ни одного большого.

– Что ж, пожалуй, я довольно хорошо играла, – согласилась она.

– Тогда идите сюда, – велел герцог, – и помогите мне понять этот гамбит.

Оливия вспомнила об осторожности.

– Я решила, – вымолвила она в ответ, – искать новое место.

Марвик невинно улыбнулся.

– Да, я слышал. Вы говорите очень четко, миссис Джонсон. Наверное, все дело в ваших наставниках. Ну, а теперь подойдите и покажите мне, чему они вас научили.