Обмани меня красиво

Давыдов сильно морщился, проглатывая лимон. Не любил он эту протокольную обязательность. Кто придумал, что коньяк непременно надо закусывать лимоном? Он бы лично и от куска хорошо прожаренного мяса не отказался. Правда, беда в том, что жарить его в настоящий момент было некому. Да и мяса-то, наверное, тоже нету в морозилке. Он туда уже неделю точно не заглядывал: когда он что-то или кого-то искал, то забывал про аппетит и сон. Сейчас важно взять след, тогда можно будет и расслабиться, а беда была в том, что Давыдов впервые не знал, куда двигаться: все сведения, имеющиеся у него, оказались настолько разрозненными, настолько нереальными на первый взгляд, что свести их воедино и составить картину преступления он впервые не мог.

Что он имел?

Прежде всего, он имел секретную информацию о том, что фирма мужа Полины оказалась банкротом. Сведения эти содержались учредителями в строжайшей тайне. Деловым партнерам отчаянно пускалась пыль в глаза. Продолжали выигрываться тендеры на конкурсной основе с отсрочкой платежа на пару месяцев. Почему — на два месяца? Что могло измениться за это время, если кредиторская задолженность грозила проглотить Евгения и двух его друзей с потрохами? Два месяца… Что-то должно было произойти? Что?! Можно было поставить вопрос по-другому: откуда компаньоны могли взять за эти два месяца огромные средства, чтобы удержаться на плаву? Манна с небес перестала сыпаться уже с библейских времен. Неужели Степан прав и эти трое готовили свое второе ограбление? Если, конечно же, первое совершили именно они…

— Бред! — сказал вслух Давыдов. — Просто вестерн какой-то! Ну хорошо, они ограбили банк несколько лет назад. Были молодыми, одинокими, глупыми, им очень хотелось иметь все и сразу, но теперь-то?! Теперь-то на карту поставлено все: жизнь, семья, свобода, благополучие…

— Мнимое, Дима! — перебил его с жаром Новиков, заерзав в мягком кресле. — Благополучие мнимым оказалось, если верить сведениям погибшего Антона.

— А если Антон не погиб, а на самом деле просто обожрался?! — Давыдов недовольно сморщился, налил себе рюмку до краев и одним глотком выпил. Потянулся было к лимону, но, вспомнив, какую оскомину тот у него вызывает, просто с шумом выдохнул. — Это Ирка хочет верить в то, что он погиб как герой! А он алкашом был, оттого и сыграл в ящик раньше времени.

— И что? — Новиков отодвинул от себя наполненную Димой рюмку. — Мне хватит… А что касается Антона, то тут, думаю, ты рассуждаешь предвзято. Я не хочу копаться в твоей неприязни, но если верить тебе же, то день, предшествующий его смерти, Антон провел в обществе своего родственничка, и тот, опять же с твоих слов, сильно нервничал. С чего бы это?

— Я не знаю! Я уже ни хрена не знаю!!! — заорал вдруг Давыдов и шарахнул по столешнице так, что тоненько звякнули рюмки. — Антон накопал то, что Женька банкрот, так?

— Так…

— Рассказал ему об этом, так?

— Так…

— И что, они между собой не могли по-родственному договориться?! Не верю я в это, хоть убей! Кириллов наверняка выставился по-крупному, а Великолепный обтрескался водяры на радостях. Заключение о смерти именно об этом и свидетельствует. Вон и Полинка говорит, что нам ничего доказать со смертью Антона не удастся.

— А Ирина? — для убедительности Степан снова повернулся к ее портрету. — Ей ты тоже говоришь подобные вещи?

— Нет! — снова заорал Давыдов. — Ей я так не говорю! Мерзавец, да?! Может быть, но я буду говорить ей все, что она хочет услышать. Все, понял?!!

Он вскочил с места и заметался по комнате, матерясь и пиная все, что попадалось ему под ноги: будь то скамеечка для ног или пульт от телевизора. Потом остановился у окна, свесился через подоконник и прошипел злобно, ни к кому не обращаясь:

— И чего вам, козлам, надо? Можете торчать здесь сколько угодно! Куда я спрятал девок, вам все равно не узнать! Черт!!! Что же делать?!

— Надо бабу эту искать, а не впадать в истерику. — Новиков осуждающе смотрел в спину Давыдова. — И женщине врать грешно, Дима. Соврешь ей в малом, кто поверит тебе в большом?

— Ладно, умничать будешь еще! — Давыдов со злостью дернул штору, занавешивая окно. — Глаза просто ни на что не глядят. На работе двухнедельный отпуск оформил, думал, управлюсь за это время, а черта с два! Топчусь на месте, как ишак бухарский. Что там у тебя с этой докторшей? Когда она обещала позвонить тебе?

— Как только ей что-то будет известно.

— Ладно, прорабатывай эту версию, что ли. Делать все равно нечего. Будем тянуть хоть что-то. А я попробую поискать других родственников. Ребята из УВД обещали помочь. Не одни же эти бабы были на всем земном шаре? Кто-то же должен был еще остаться! В деле есть показания то ли двоюродного дяди, то ли тети, кто-то еще приглашался. Надо попробовать. Мы все равно ее дожмем. Она от нас не уйдет никуда, а ты все-таки с докторшей поработай, авось, глядишь, что-нибудь и нароем…

Таисия позвонила через три дня, позвонила Виктору на мобильник. Тот, пребывая в вечном похмелье, все никак не мог взять в толк, чего она от него хочет.

— Степку? Какого Степку?! Ах Степку! Тайка, ты, что ли?