Обмани меня красиво

— Какая личная жизнь может быть у старого мента, Ариша? О чем ты? А имидж… Так пора бы мне уже повзрослеть. Как считаешь?

— Наверное. — Ирина равнодушно пожала плечами, исподтишка рассматривая Димку.

Нет, что-то здесь было не так. Врет он ей. Врет, как сивый мерин! В жизни она не ожидала от Давыдова такого внезапного перерождения. Да для него лишний раз побриться было инквизиторской пыткой! А уж коли Давыдов брился, то счету не было порезам на высоких скулах и его выдающемся подбородке. Что касается одежды, то здесь он был весьма демократичен. Мог надеть спортивные парусиновые тапки под хорошие брюки и рубашку с галстуком, которые, кстати, всегда у кого-нибудь одалживал. Вытертые до дыр джинсы, свитера с побежавшими петлями, ношеный-переношеный китель — вот это было то, в чем он всегда чувствовал себя как рыба в воде. Сейчас же… Сейчас же Давыдов сильно отличался от самого себя — того, которого Ирина знала прежде. Кстати сказать, в последнюю их встречу он выглядел пусть не так затерто, но и не так лощено, как в настоящий момент.

Что-то одно из трех, решила Ирина, продолжая разглядывать Димку, который с аппетитом наворачивал ее угощение: либо он на самом деле женился, либо вырядился так для нее, либо стал продажным ментом, потому что прикид его тянул на приличную сумму.

На первое ее предположение он ответил отрицательно, о втором спрашивать его она поостереглась, а вот о третьем…

— Дура ты, Ариша, — спокойно ответил Давыдов, выслушав внимательно ее вопрос, нацепил на вилку хлебную корку, вытер ею тарелку и отправил в рот, не забыв добавить: — Дурой была, дурой и помрешь.

— А по башке? — Она присела к столу и хмуро уставилась на своего бывшего жениха.

— Да сколько угодно раз! — Он весело ей подмигнул. — Приятно, черт возьми, сидишь напротив, за кухонным столом, кормишь меня, прямо как жена. Мент, говоришь, продажный… Нет, Ариша, не был раньше, а сейчас уж и ни к чему. Зачем мне? Ни жены, ни детей, внуков, стало быть, тоже не будет. Для кого мне капитал-то копить? А то, что выгляжу непривычным для тебя образом… Так тут все просто: хотел произвести на тебя впечатление.

— Почему?

Ведь не хотела спрашивать, досадливо поморщилась Ирина. Зачем спросила? Сейчас он выдаст ей ответ. По физиономии видно, что готов.

— Так ты же теперь свободная женщина, Ариша. Это же элементарно. Значит…

— Это ничего не значит, Давыдов! — Глаза ее тут же наполнились слезами. — Подлец ты все же! Дать бы тебе в рожу, да для дела ты мне нужен.

Лицо у Димки тут же стало точь-в-точь как в тот день, когда она от него ушла насовсем: непроницаемое такое, с плотно сжатыми губами и холодными пустыми глазами.

«Сейчас встанет и уйдет, как тогда! И все! И я останусь совсем одна!» — Ирина запаниковала, протянула руку через стол, поймала Давыдова за рукав и, потрепав, попросила:

— Прости меня, Димка, худо мне сейчас, а ты, как идиот, со своим сватовством.

— Ладно, Ариша, проехали. Это ты меня прости за бестактность. — Он попытался выдавить из себя улыбку, но получилось плохо, неубедительно у него получилось. — Давай-ка ближе к делу. Итак, с чего начнем?.. Что заставляет тебя думать, что Великолепный не обожрался? Уж прости, не могу о нем по-другому, и даже не проси возлюбить его память. Почему ты считаешь, что ему помогли отправиться на тот свет? Ведь более безалаберного и никчемного существа я не знал. Итак, вопрос: что тебя насторожило?

Проглотив «безалаберного и никчемного» без лишних эмоций, Ирина во всех подробностях рассказала Давыдову о двух последних днях Антона. Не без удовольствия отметила, как свело скулы Димке при упоминании о прощальном поцелуе в прихожей.

— Считаешь, что он что-то предчувствовал? — Давыдов снова полез в карман за сигаретами.

— Да, именно! — Ирина оперлась грудью о стол и тут же была поражена тому, с какой жадностью Давыдов принялся разглядывать ее рельефный абрис. — Куда ты смотришь, черт тебя побери?! Ты зачем пришел сюда, помогать мне или таращиться?!

— Ладно, не ори. — Давыдов как-то сразу весь сгорбился и сердито засопел. — Посмотреть на нее уже нельзя, принцесса тоже… Я виноват, что господь такую красоту создал и заставил меня полюбить тебя, да?! А насчет помощи, Ариша… Я для тебя по горячим углям плясать пойду, только бровью шевельни. Только… Только не смотри на меня так…

— Как? — Ей вдруг стало жаль его: седого, стареющего, измотанного одинокой неустроенной жизнью и безрадостными ментовскими буднями.

— Так безнадежно, елки! Пусть ничего ты мне ответить не можешь, так хоть надежды последней не лишай, а, Ариш? — Давыдов отвернулся и уставился в окно, молчал какое-то время, потом не к месту проговорил: — Сейчас рыбалка самая что ни есть. Ребята на щуку ездили… Может, съездим как-нибудь… вдвоем, а, Ариш?

— Дима, я не люблю загадывать. — Глядя на заляпанное дождевыми каплями стекло, Ирина зябко передернула плечами. — К тому же ты уклонился от темы. Что думаешь делать?