Обманка

Признаться, до сих пор я никогда не задумывалась о создании семьи. Как-нибудь потом, всегда решала я, стоило замаячить на горизонте шансу на оседлую жизнь. Вот получу повышение, вот разберусь с кредитом, вот… А потом я сменила место работы, и появился он, тот самый, любимый и недосягаемый. О семье уже вообще никакой речи не шло — у него была жена, соответствующая положению, и я, маленькая серенькая я, не смела их разлучить. Все крохотное счастье — угодить, порадовать, наконец увидеть его улыбку…

Доигралась. Дотянула.

У меня никогда не будет детей!

Я нервно обернулась, — но в комнате не бродило никого, кто мог бы успокоить и помочь. Та же нетронутая постель, так и не потушенный бра, горы пыльных книг да пара приходящих в себя заклинаний в кресле.

Стекло холодило пальцы. Солнце за окном как ни в чем ни бывало освещало пышущий жизнью райский сад, топорщащийся острыми крышами оплетенных лозами башенок; по выложенным цветными камнями тропинками сновали туда-сюда темноволосые в большинстве своем люди, ведомые неизвестными, но очень-очень важными делами, а на опостылевшее всем посольство никто и не глядел. Впрочем, я бы удивилась, если бы кому-то из них было дело до какой-то странной девчонки, беспомощно уткнувшейся лбом в стекло.

Единственная траш впервые за четыреста пятьдесят семь лет.

У меня не будет детей!

Отросшие ногти противно заскрежетали по оконному стеклу.

Пусть я и не собиралась заводить ребенка в ближайшее время, но у меня всегда был шанс. Всегда теплилась надежда, что когда-нибудь у меня всенепременно будет хорошенькая девочка, с глазами совсем как у него, недоступного, недосягаемого…

Глаза вдруг противно защипало, и я отпрянула от окна, словно дело было только в нем. Потрясла головой, запустила пальцы в волосы, прикусив губу, оббежала взглядом не изменившуюся комнату.

Паника ничем не поможет.

От резкого движения протестующей волной взметнулись легкие занавески — я бросилась к креслу, дрожащими пальцами отыскала нужную статью и жадно впилась в текст. И — внезапно успокоилась, опустошенной куклой оседая на восхитительно прохладный пол.

Про необратимость превращения не было ни слова.

Значит, прежде всего нужно найти способ, чтобы снова стать человеком. А уж потом чесаться, как этому человеку возвращаться домой.

Угу. Всего лишь.

Поймав себя на черной зависти Диллиану, который мог быть уверен в скором возвращении в родные пенаты, я в очередной раз цапнула себя за губу. Тупая давящая боль быстро привела в порядок мысли.

У меня все получится.

Не может не получиться.

* * *

Особого выбора, к кому в первую очередь обращаться за помощью, у меня не было. Во всем огромном посольстве обо мне знали всего два человека, а остальным меня представили как «потерянную сестру леди Эртрисс». Вряд ли кто-то поверил, конечно, но с вопросами к новоявленной Эльмире ди Дара не приставали — и на том спасибо.

Посему я, недолго думая, вооружилась бестиарием и словарем — сведения о траш в общем и целом совпадали, и, самое главное, ни в одной из книг не было сказано о том, что снова стать человеком невозможно. Конечно, может быть, что составители просто забыли об этом упомянуть, но хотелось надеяться на лучшее… Порыскав среди оставшихся нетронутыми фолиантов вокруг кресла, я пришла к выводу, что в перечне местных блюд, трех сборниках сказок и легенд, слабоватом трактате по физике и дамском романе вряд ли найдутся дополнительные сведения о траш. Нужно либо набрать еще книг, либо пойти мучить глупыми вопросами Диллиана с моей свежеиспеченной «сестренкой».

Пронизанные розовато-золотистым светом белые коридоры посольства порадовали тишиной и безлюдностью. Почти все представители Хеллы предпочли удрать отсюда пораньше, едва завершились мирные переговоры; желающих заключать торговый союз после всего случившегося, кроме моей копии, не нашлось.

Толком не долечившиеся заклинания-коты увязались за мной, не упуская случая потереться о ноги: с каждым прикосновением ко мне восстанавливалась какая-либо их часть, а я даже не могла понять, как мне (или все-таки им?) это удается. Тот зверь, что дремал у меня на коленях, уже радовал глаз лоснящейся полосатой шубкой и шикарными усами; впечатление портили только шрамики на животе да надорванное ухо. Второй выглядел чуть хуже, но уступать товарищу в соревновании «прикоснись к траш и получи бесплатное исцеление» явно не собирался. В результате я еле ползла, опасаясь наступить на чей-нибудь хвост или запнуться о него же, пока не плюнула и не подхватила обоих котяр, довольными тряпками обвисших у меня на руках.