Обманный лес

Томас, или Ти-Джей, Рэнделл, был сыном военного. Его отца переводили так часто – из Массачусетса в Техас, из Калифорнии в Виргинию, – что они со старшей сестрой Тришей ни в одной школе не проучились больше двух лет. По крайней мере, пока был жив их отец и еще некоторое время потом. В конце концов Рут Рэнделл перевезла детей обратно в свой родной городок Северный Тарритаун в штате Нью-Йорк. Томас тогда был в седьмом классе.

С тех пор он считал своим домом только это место.

Мать не дожила доего выпуска всего месяц, а Триша давным-давно переехала в Лос-Анджелес, где устроилась работать помощником режиссера в небольшую телекомпанию. В то место, которое Томас называл своим домом, она приезжала дважды – на похороны матери и на крестины Натана. Они перезванивались с полдюжины раз в году.

Томас любил сестру. Просто он не слишком хорошо ее знал. И не делал особых попыток исправить положение. Писательство не располагало к общению, разве что с теми немногочисленными друзьями, которых он завел по работе – и с которыми переговаривался исключительно по телефону или обменивался письмами по электронной почте, – и с его агентом. Возможно, отчасти поэтому ему пришлось так нелегко, когда они окончательно расстались с Эмили. Она была единственным оставшимся в его жизни человеком, который по-настоящему, на самом деле его знал.

В самые мрачные мгновения Томас задавался вопросом: как его характеризует то, что они больше не могут жить вместе?

И все же, пока у него есть его работа и есть Натан, жаловаться не на что. Конечно, немало было такого, что ему хотелось бы изменить в своей жизни, но он всегда полагал, что у всех так. Тем не менее, несмотря на его теперешнее одиночество, жизнь была ему в радость. Все, что надо было сделать в эти мрачные мгновения, это взглянуть в глаза своего сына.

Северный Тарритаун не так давно одержал победу в борьбе за право переименоваться в Сонную Лощину, поскольку местная легенда утверждала, будто бы Вашингтон Ирвинг сочинил свои произведения о всаднике без головы, Рипе ван Винкле и прочих прославленных персонажах именно здесь. В старших классах Томас даже учился в школе «Сонная Лощина», которая нарекла себя этим гордым именем задолго до того, как город последовал ее примеру.

Томас проехал по Бродвею через Сонную Лощину и въехал в сам Тарритаун, время от времени бросая взгляды на мост Таппан-Зи, висящий над Гудзоном в бледном предвечернем свете. На холме слева находился Мэримаунтский колледж, где училась его мать.

Жмурясь на позднее солнце, Томас взял с приборной панели купленные за доллар солнечные очки и надел их. Потом оглянулся на сына и увидел, что Натан все так же еле слышно болтает на тарабарском языке непонятно с кем.

По крайней мере, так это выглядело. Но Томаса Рэнделла не обманешь видимостью. Он точно знал, с кем разговаривает его сын.

Дичок был воображаемым другом Натана. Судя по тому, что Томасу с Эмили удалось выведать, этот невидимый приятель был порой неуживчивым маленьким рыжеволосым мальчиком на два или на три года старше Натана. Впервые Дичок появился вскоре после того, как Томас и Эмили решили разойтись. Для ребятишек его возраста воображаемые друзья не были чем-то из ряда вон выходящим, в особенности в тех случаях, когда обстановка в семье оставляла желать лучшего. Во всяком случае, так сказала психолог, доктор Моррисси.

– Натан, – повторил он еще раз.

Мальчик не отвечал.

– Натан! – сказал он чуточку резковато и положил руку сынишке на плечо. В конце концов Натан обернулся к нему.

– Уже почти приехали, папа? – спросил Натан, как будто они ехали черт знает сколько времени.

– Ты же знаешь, что да. Через пять минут приедем, – ответил Томас, потом улыбнулся. – А Дичок тоже будет пиццу?

Рот Натана начал кривиться в ухмылке, как бывало всегда, когда он собирался обозвать отца глупышом. Но ухмылка быстро сошла, и Натан нахмурился.

– Дичок не голодный, – заверил он. – Зато я голодный!

– Вот и хорошо, нам больше достанется, – подытожил Томас – А почему Дичок не хочет есть?

– Просто он глупыш, папа, – сказал Натан. – Он боится.

– Боится? – переспросил Томас, и теперь настал его черед хмуриться. Интересно, не поэтому ли Натан витает в облаках? Он знал, что сестра Маргарет непременно подняла бы эту тему, если бы Натан и в самом деле вел себя странно. К тому же она уже знала про Дичка, так что дело было не только в этом.

– Чего Дичку бояться? – спросил Томас. – Его никто не видит и не слышит, только ты. А ты никогда не причинишь ему зла.

Логика пятилетки. Томас всегда старался воздействовать на Натана убеждением, но он ушел слишком далеко, чтобы помнить. Пять лет. Что творится в голове в таком возрасте? Он не мог вспомнить.

Внезапно Томас поймал себя на горьком сожалении о том, что они с Эмили не стали дальше водить Натана к доктору Моррисси. По всей видимости, у малыша появились глубоко укоренившиеся тревоги на почве их развода. Чувство вины подняло свою уродливую голову, но Томас задавил его. Натану куда лучше без постоянных родительских ссор.