Обманщики и оборотни

– Но это неверная молитва. Когда наши люди садятся в самолёт, они тоже молятся. И раз они много молятся, то Бог благословляет их!

Вика заинтересовалась. Ознакомительный фрагмент книжки как раз прервался на самом интересном месте, а она не разбиралась во всех тонкостях онлайн-библиотек.

– В 1980 году я основал церковь, – вспоминал Ответственный Пастор. – Прихожан тогда было всего пять человек, двое из которых на пороге Царствия Небесного. После богослужения я зову своих прихожан в стейк-хауз и варю им лапшу… И вот у меня в церкви – сорок тысяч человек! Надо просто много, длинно и сильно молиться! Поднимите свою правую руку! Дух Святой!!! Наполняй!!! Аминь!!!

И поднялся вой. Все заорали и замахали руками.

«Дурдом!» – подумала Вика.

Снимать это «радение», как ни странно, не запрещалось. Молодые гости с Дальнего Востока, с искажёнными дикой злобой лицами, обводили зал своими профессиональными камерами.

Зуля и Хамит оказались сегодня героями дня. Они не только привезли рисоварку, но и вели концерт. Они спели дуэтом несколько песен со сцены, но руководству этого показалось мало. Одну хвалу они потребовали исполнить в конце, на бис.

И началось что-то невообразимое. Сцена, Хамит и Зуля, муж и жена. Она в джинсах, чёрной маечке, чёрном кардигане и нелепых рыжих полусапожках с толстым искусственным мехом по краям, будто украшенных кошачьим хвостом.

Но певцы на заднем плане. В авангарде – широколицый пастор и красно-бело-розовая переводчица. Он орёт в микрофон, машет рукой и изгибается, будто собирается очистить желудок от подступившей рвоты. Переводчица Елена шаманит уже двумя руками.

А сзади них – крест, пылающий, будто подожженный ку-клукс-кланом.

В клипе “Like a prayer”известной богохульницы Мадонны было нечто подобное, только там кресты горели живым пламенем,¹³ а здесь – просто лампочками.

В зале же все подняли руки к небу и грозно рассекали ими воздух.

Блажен народ, у которого Господь есть Бог!

Блажен народ, у которого Господь есть Бог!

Мы тот народ, у которого Господь есть Бог!

Мы тот народ, у которого Господь есть Бог!

Восстань, Господь, и рассеются враги Твои!

Все ложные боги исчезнут с лица земли!

Но их почти не было слышно, так как все орали, – «молились»:

– Чиё-о-о!!!

– Й-и-й-о-ё-о-о!!!

– Иисус!!!

– Господь!!!

– Ле-ле-ле-ле-лей!

– Ре-ре-ре-ре-ре!

– Блажен!!!

– Молитесь на иных языках!!! – кричал через сестру Елену пастор.

«Богослужение» напоминало класс, оставленный без присмотра учителя.

Но кончилось всё неожиданно и резко. Со всеми скомкано попрощались, и все медленно, как растопленное масло, поползли из зала.

К Вике обернулся молодой кореец и крепко пожал ей руку.

– Вы получили подарок? – спросила у Вики увядшая женщина, её ровесница.

– Нет.

И та дала ей прозрачный чехольчик с зубной пастой на целебном масле чайного дерева и мягкой розовой щёткой; на узеньком тюбике стоял логотип церкви широколицего пастора.

– А вы в эту церковь ходите? – спросила проповедник Лиза.

– Нет, не в эту, – отрезала ещё минуту назад такая любезная сестра.

Жена пастора болтала со знакомыми, точно бабка на лавочке. Оказывается, молодого корейца, осадившего Вику за её фотосессию, звали Роберт, и это был новый пастор церкви «Врата овец»!

У унитазов были горячие сиденья, а в кабинках стояли горшки с колеусами!

Вика так напарилась, что спустилась во двор в распахнутой дублёнке.

Баркит увёз Надю и не вернулся. Но был пастор Вениамин с микроавтобусом «Хундай». В багажник загрузили рисоварку и ноутбук Зули.

– Смотрите, ничего не забудьте! – предупредил пастор.

Он брал с собой Галину Михайловну, подругу своей жены, одинокую мужиковатую женщину с Волгоградского проспекта, посещавшей в их подмосковной миссии все симпозиумы, и какого-то дедушку. Видно, Галина Михайловна от нечего делать, решила переночевать в их церкви.

– Вика! – скомандовала пасторша и указала на рельсы в снегу. – Вон там – МЦК! Будешь теперь сюда ездить!

Щас, разбежалась!

Пасторша села рядом с мужем, дедушка, старая дева и проповедник Лиза – на второй ряд, а Вика, Зуля и Хамит – на задний. Брат Андрей тоже где-то потерялся и не ехал с ними.

Когда они покинули Москву, уже упали сумерки. Пастор решил возвращаться окольными путями, где меньше пробок.

– Надя так к стоматологу и не попала, – сокрушалась проповедник Лиза. – Очень много народу.

– Так что же за один раз можно сделать у стоматолога? – простонала старая дева.

– Это всё мирские! – затрещала пасторша.– Всё им подавай на халяву!

Ха, а кто зазывал?

– В Москве нет протестантских церквей, только православные! – с ненавистью кричала пасторша. – Все миссии – в области!

Пастор как раз гнал по тёмному подмосковному лесу, где сверкали белые, страдальчески изогнутые тела берёз.

Вику укачало уже почти до рвоты. Господи, ну когда они только приедут!

– А вот здесь живут наши Миша и Лариса! – объявил пастор.

– А что же они от нас уехали, они же раньше в Каустике жили? – заверещала пасторша.

– Они сочли, что там вредно, на них дул ветер с химзавода. Но они продали квартиру и уезжают в Геленджик. Они всегда хотели иметь дом на берегу моря.