Обманщики. Пустой сосуд (СИ)

Ему было семнадцать, когда разразилась смута на юге. Там требовались лекари, и Ильян отправился к границе, где свирепствовали кочевники, мятежники и чума. И до сих пор еще иногда сожалел об этом своем решении.

— Нам лучше бы поостеречься, — сказал Цзюрен, и рука его легла на рукоять меча.

Здесь, на этом пепелище, Ильян вновь искренне порадовался, что с ними путешествует прославленный фехтовальщик.

Спустя два с небольшим часа они наконец добрались до края пустыни. Зрелище было странное, словно мир, и так уже иссохший и истощенный, вдруг закончился, и потянулись вдаль, до самого горизонта, безжизненные пески. Ильян много где бывал, но вот в пустыне не доводилось, и не очень-то и хотелось.

Следующий час они потратили, проверяя и собирая вещи. Пока Ильян с Лин раскладывали по бумажным сверткам снадобья, которые могли пригодиться в пустыне, и пополняли запасы воды, Цзюрен сходил на охоту и подстрелил полдюжины жирных диких куриц — их тут было великое множество. Птицу приготовили в собственном жиру с травами, такой провизии должно было хватить на несколько дней.

На наивный вопрос Лин, что же вообще можно найти в пустыне съедобного, и что они будут есть, когда курица закончится, Цзюрен ответил невозмутимо:

— Змей.

— Если они хороши на настойки и притирки, — утешил девушку Ильян, — то и в пищу сойдут.

Лин отнюдь не выглядела после этих слов успокоенной, но промолчала.

Переночевали в последнюю ночь у костра, слушая, как ветер шелестит в высокой траве, а наутро вступили наконец в Северо-Западную пустыню.

* * *

Эту часть пустыни нельзя было назвать совсем уж безжизненной. Здесь попадались растения, а значит, была и вода. Далеко на юге, где Цзюрену доводилось сражаться когда-то, найти можно только песок, камни и мертвецов. Впрочем, путешествие это все равно нельзя было назвать легкой прогулкой. Ноги вязли в песке, от которого поднимался мучительный жар. Солнце припекало, и постоянно хотелось пить. И приходилось напоминать себе, что воду нужно экономить. Ильян упрямо кутался в свои халаты, больше напоминающие шубы. Точно так же мерзла все время Ин-Ин, и это наводило на дурные мысли. Впрочем, лекарю Цзюрен верил на слово.

Цзюрен все эти дни гнал сами мысли о жене прочь. Они не помогали. Невозможно спокойно и уверенно делать свое дело, когда сердце все время замирает от тревоги. Но сейчас заняться было особенно нечем, они шли в выбранном направлении, не спеша, в не такие уж большие промежутки, когда солнце не пекло их головы и ночные ветры не выстуживали до костей, потому что берегли силы, и времени на размышления было предостаточно.

Когда они встретились, Цзюрен был еще очень молод. Он только что вернулся из военного похода — первого значимого в своей жизни — только что получил от повелителя милости, почетное прозвище и землю, на которой построил усадьбу. Он увидел тогда Ин-Ин, дочь чиновника, о которой прежде и мечтать не смел, и сразу же стал желанным женихом.

Тихая, застенчивая, мягкая и добрая, Ин-Ин стала его отдохновением после многих месяцев жестоких сражений. Ее нежность и забота не дали самому Цзюрену очерстветь, а…

— А-а-а! — послышалось сзади.

Цзюрен обернулся, а потом бросился на помощь Лин, угодившей в песчаную ловушку. Одно неосторожное движение, и он сам ощутил, как песок под ногами осыпается и как его начинает засасывать на глубину.

— Не подходи! — отрывисто приказал Цзюрен шевельнувшемуся Ильяну.

— И не собирался. Я вам веревку кину, — спокойно ответил лекарь.

Веревка оказалась кстати. Цзюрен обмотал ее вокруг руки и выбрался из поминутно осыпающейся ловушки, после чего вытащил дрожащую девушку. Она была бледна, холодна и тряслась мелко, как в лихорадке. Встревоженный, Цзюрен усадил ее на ближайший камень, бегло осмотрел и только потом вспомнил, что с ними лекарь.

Иль’Лин издала странный, жутковатый звук, заставивший Цзюрена вздрогнуть. Он посторонился, пропуская Ильяна, который лучше знал, как вести себя с перепуганной девушкой. Лекарь опустился на колени, пощупал пульс, потом осмотрел руки и ноги своей ученицы с самым сосредоточенным видом.

Девушка издала тот же звук. И еще раз. Цзюрен сообразил наконец, что это смех.

— Кажется, — сквозь нервное хихиканье проговорила наконец Иль’Лин, — мы нашли руины.

Она разжала пальцы. На ладони лежал небольшой белый камешек с фрагментом узора.

Цзюрен поднялся быстро и подошел к яме. Песок осыпался вниз, обнажив фрагмент стены, обломки колонн и дыру, ведущую в темную глубину: в подвал или, может быть, на первый этаж, если здание достаточно сильно занесло песком. Цзюрен взял камешек с ладони девушки и оглядел его внимательно.

— Никогда не видел такого орнамента.

— По виду он древний, — кивнул Ильян. — Мне такое тоже не попадалось. Возможно, мы и в самом деле нашли ту самую руину. Теперь нам нужны четыре столба…

— Завтра, — решил Цзюрен и напомнил. — Темнеет, а ночью в пустыне может быть опасно.