Обманутая

Она сидела на кухне, напротив Сэмми, но словно и не видела сына, который устраивал у себя на тарелке настоящую вакханалию из кетчупа. Каким-то образом ей удалось приготовить обед и накрыть стол, но все это время она пребывала в прострации. И пыталась понять, откуда взялось это дурное предчувствие.

Терри Малиан…

– Второго мая Сэмми ведь исполняется пять лет, – сказала она этим странным, неестественно бодрым голосом. – Вот я и подумала, что это отличный повод его повидать!

Почти пять лет ей не было никакого дела до Сэмми. Терри не звонила и не писала. Ни в дни рождения, ни в Рождество. Когда Сэмми исполнился год, Стелла отправила ей фотографии, но так и не получила отклика. В конце концов она выбросила ее из головы.

И ощутила при этом облегчение.

– В эти выходные мы как раз будем в Лондоне…

Как раз? И что значило это мы?

– С моим другом. Он будет там по работе.

Она говорила об отце Сэмми? Стелла ни разу его не видела – когда шли переговоры об усыновлении, он уже сошел со сцены. Школьник семнадцати лет, насколько ей было известно, напуганный и потрясенный последствиями первого сексуального опыта. Это случилось в летнем лагере на валлийском побережье, в палатке с шестнадцатилетней школьницей – и бедолага сорвал джек-пот в виде ребенка, который появился на свет спустя девять месяцев.

Стелла хорошо помнила тот день, в апреле две тысячи девятого, когда ей позвонили из департамента опеки.

– У нас есть ребенок для вас. Он родится в начале мая. Родители твердо намерены сразу передать его в органы опеки. Они, можно сказать, сами еще дети, учатся в школе и совершенно не готовы к такой ситуации.

Изначально предполагалось, что усыновление будет анонимным – на что-то иное Стелла и Джонас не соглашались. Биологические родители не должны были знать приемных, и наоборот. Если в будущем ребенок изъявил бы желание познакомиться с настоящими родителями, ему, конечно, предоставили бы доступ к документации. Но до тех пор любой контакт был исключен. Стелла и Джонас не собирались скрывать от сына тот факт, что он приемный, но им не хотелось, чтобы их постоянно навещали, навязывали общение и вмешивались в их жизнь. Не хотелось, чтобы ребенок разрывался между разными родителями.

– Нет, это не отец Сэмми, – сказала Терри. – Про него я больше не слышала. Вот уже полгода, как мы сошлись с моим новым другом, Нилом Кортни. Мы, наверное, поженимся.

– Мам, ты меня слушаешь? – спросил Сэмми, глядя на нее через стол. Он весь перемазался в кетчупе и выглядел так, словно упал в ведро с краской.

Стелла постаралась улыбнуться.

– Конечно, слушаю.

Нил Кортни. Новый друг Терри. Наверное, она хотела показать ему ребенка, которого родила и к которому в течение пяти лет не проявляла никакого интереса. Или этот человек стал движущей силой в ее жизни? Но какому мужчине захочется видеть ребенка своего предшественника? Ребенка, который не играл никакой роли в жизни матери?

Стелла не могла дождаться возвращения Джонаса. Ей необходимо было с кем-нибудь поговорить. С кем-то, кто смог бы успокоить ее. Кто развеял бы тревоги, которые Стелла не могла даже толком выразить.

С самого начала процедура усыновления пошла совсем не по плану. Второго мая родился долгожданный ребенок, и его сразу передали приемным родителям. Незадолго до истечения испытательного срока, во время которого биологическая мать могла обдумать свое роковое решение и повернуть все вспять, случилось худшее. Представители опеки вновь связались со Стеллой и Джонасом и сообщили, что Сэмми, к их сожалению, не сможет остаться с ними.

– Биологическая мать решила оставить ребенка. Она не может вынести разлуку и хочет во что бы то ни стало вернуть его.

Мир рушился на глазах у Стеллы.

– Но так нельзя! Он у нас уже почти пять недель. Мы полюбили его. Это наш ребенок. Она не может забрать его у нас!

Женщине из департамента опеки этот разговор явно давался непросто.

– Мне очень жаль, миссис Крейн. Мне искренне хотелось бы избавить вас от этой боли, но в правовом отношении у меня связаны руки. Я должна действовать согласно предписаниям, мне не остается ничего другого.

– Но этой девочке всего шестнадцать лет!

– Да. Она очень молода, и сама ситуация крайне непростая. И все же…

Сэмми забрали. До конца своих дней Стелла не сможет забыть этот миг. У нее словно вырвали кусок из сердца. И несмотря на то что произошло после, эта рана навсегда останется в ее душе.

Следующие три недели Стелла постоянно посещала доктора Бента и глотала успокоительные, а Джонас не выходил из дома, опасаясь, что жена что-нибудь сделает с собой. Но на исходе третьей недели им снова позвонили из департамента. Что-то пошло не так. Мать Сэмми чувствовала, что не справляется, и уже сомневалась, разумно ли поступила, решив оставить ребенка. Она терзалась мыслью, что губит свою жизнь и лишает себя всяких шансов на будущее, но вместе с тем при мысли отдать ребенка ее мучили угрызения совести.

– Она хотела бы встретиться с вами, миссис Крейн. Понимаю, это противоречит соглашению, но…

– Да?