Обманутая (ЛП)

и тишину наполняет звук разъезжающихся металлических зубцов. Одним движением

стягиваю вниз свои штаны и боксеры, нагибаясь, чтобы снять носки. Когда я

выпрямляюсь, она может видеть всего меня, и ее глаза становятся комично большими. Она

выглядит так, словно ее охватила паника. Я опускаюсь на колени между ее ног, а затем на

Лану, располагая ладони по обе стороны от нее.

– Передумала? – спрашиваю я, глядя в ее большие зеленые глаза.

Она качает головой.

– Нет, – она жует свои губы, – я просто нервничаю. Я не делала этого в течение

длительного времени, а ты... – она замолкает, отводя взгляд в сторону.

Я обхватываю рукой ее подбородок и снова поворачиваю к себе ее лицо.

– Я больше, чем был он? – говорю я, изгибая бровь. Мне нужно ее признание в

том, что член того ублюдка был меньше, чем у меня.

Она снова кивает.

– Да, – шепчет она смущенно. Я не могу сдержать улыбку, расплывающуюся на

моем лице из-за ее подтверждения. Я хочу пуститься по комнате в танце чемпиона под

песню « We Are the Champions». Нет ни одного живого парня, который бы не хотел иметь

самый большой член, который когда-либо был в киске его девушки, признают парни это

или нет.

Я скольжу своим носом вдоль ее.

– Ты мне доверяешь? – спрашиваю я, мой голос хриплый от желания.

Она облизывает губы.

– Да, я тебе доверяю.

Когда я смотрю вниз, в ее широко раскрытые глаза, то понимаю, что не хочу

видеть в них разочарование. Я сделаю все возможное, что бы этого избежать. Я знаю, что

рано или поздно она узнает правду. Но, на данный момент, она может быть моей.

Я скольжу своим член вперед назад вдоль ее щелки.

– Я проверялся, и я здоров.

– Я тоже, – я издаю стон из-за ее ответа и начинаю толкаться в ее тугую киску.

Бля. Она словно тисками сжимает мой член, когда я медленно двигаюсь вперед и назад. Я

опираюсь на одну руку, а второй двигаюсь вниз и начинаю «бренчать» на ее клиторе. Она

задыхается, ее ноги обвиваются вокруг моих бедер, ее пятки врезаются в мою спину.

Ее быстрые вздохи обдувают мою щеку, когда наклоняюсь вниз, чтобы поцеловать

ее в шею. Мои бедра начинают двигаться быстрее. Мои толчки становятся сильнее с

каждым издаваемым ею стоном или всхлипом, пока ее бедра не начинают дергаться, когда

она кончает. Я вбиваюсь в нее один раз, два раза, еще три раза и кончаю сильнее, чем

когда-либо кончал за всю свою жизнь.

Я падаю на нее, поддерживая свою массу на руках, чтобы не раздавить ее

крошечное тело. Мне нужно быть рядом с ней так долго, как я смогу. Проклятье, это было

интенсивно. Я перекатываюсь на бок и разматываю ее руки, а затем притягиваю ее на

свою грудь.

– Ты невероятная, – говорю ей, целуя внутреннюю поверхность каждого запястья.

Она смотрит на меня своими большими глазами и улыбается, и ее щеки омывает

достаточно темный оттенок розового, что бы его можно было увидеть в тусклом свете.

Это самый прекрасный момент, который я когда-либо испытывал в своей жизни.

Я никогда не был так спокоен. Хотелось бы, что бы он длился вечно, но наступит утро, а

вместе с ним и ее сожаление по поводу того, что мы сделали. Лана много думает, а

завтрашнее утро достаточно скоро расскажет ей нашу историю.

Я смотрю вниз на совершенство ее лица и провожу рукой по ее блестящим

рыжим волосам. Мягкие пряди льнут к моей руке. Я не хочу уходить. Хочу остаться здесь,

похороненным в ней навсегда.

Я не хотел засыпать, но сладкое ощущение от того, что Лана находится в моих

руках, было лучше любого успокоительного. И поддался сну. Я вырос в семье, где ночь

приносила насилие; я боялся ложиться спать. Сейчас, когда я стал взрослым, то до сих пор

во время многих ночей мне приходится полагаться на круглую таблетку снотворного,

чтобы делать то, что мое тело должно делать естественным путем.

Когда я просыпаюсь, Лана все еще лежит на моей груди и крепко спит. В тусклом

свете рождественской елки я вижу, как ее густые черные ресницы отбрасывают тени на

щеки.

Я осторожно кладу ее на спину и встаю на колени, прежде чем подхватить на

руки крошечное тело. Она в полном изнеможении и даже не шевелиться, когда мы

направляемся в ее спальню, и когда я кладу ее на простыни. Устраиваюсь рядом с ней и

подпираю голову одной рукой, чтобы наблюдать за каждым подъемом и падением ее

груди. Так удивительно – находиться рядом с ней.

Смотрю на часы на ночном столике: четыре утра. Я никогда раньше не проводил

столько времени с женщиной. Я никогда ни с кем не спал и не обнимался течение

нескольких часов. Мне это нравится, но я не уверен в том, что мне следует быть здесь,

когда она проснется. Ей явно нужно время, чтобы обдумать то, что произошло, и я хочу ей

его дать. Мне тоже нужно подумать о том, что случилось. То, что я встретил Лану,

поменяло мою жизнь.

Я выскальзываю из ее постели, и исследую тонкие контуры ее лица.