Обманутые надежды, или Чудеса случаются (СИ)

Решетников схватил девушку за волосы, сжав их в кулаке, зафиксировал голову и невольно заурчал от удовольствия, в предвкушении, как сейчас, сомнёт эти сладостные губы, что день и ночь мучили его во сне. Он заглянул в огромные, полные ужаса и бессильной ярости, янтарные глаза, пленённой пантеры. Это зрелище невероятно, почти до боли возбудило его. Мужчина наклонил голову и почти коснулся желанных губ, когда вдруг за его спиной, прозвучал холодный, полный с трудом сдерживаемого бешенства приказ:

— Стоять! Немедленно отпусти девушку!

— Эй, мужик, ты, что? — миролюбиво откликнулся Герман Арнольдович, не оборачиваясь и добродушно рассмеялся, при этом крепко зажимая одной рукой Гале рот. — Мы с женой тут повздорили немного. Иди своей дорогой.

— Это тебе лучше идти своей дорогой, — язвительно откликнулся смутно знакомый голос, — потому что удерживаешь МОЮ ЖЕНУ. И если ты, мразь, немедленно не уберёшь от неё свои грабли, я без малейшего сожаления сверну тебе шею.

От изумления, Решетников невольно разжал руки и обернулся. Воспользовавшись его растерянностью, девушка выскользнула, подбежала к своему спасителю и спряталась у него за спиной. Герман Арнольдович застыл, как кролик перед удавом, под взглядом тёмно-синих, полных жажды убийства глаз бывшего подчинённого. Несмотря на то, что мужчина был одет в гражданку, генерал тут же узнал майора. У Решетникова вдруг взмокла спина. Он знал, что против такого противника у него нет никаких шансов.

- Майор Твердохлебов, - пробормотал Герман Арнольдович, - надо же, не знал…

- Подполковник.

- Хм, поздравляю, — язвительно буркнул Решетников. — Когда вы поженились? - спросил он, чувствуя, как внутри расползается онемение и где-то там на самом донышке будто просыпаясь, заворочалась звериная злоба на того, кто посмел отнять его самку.

- Какая разница. Галя моя жена, держитесь от неё подальше. Это первое и последнее моё предупреждение.

Мужчина осторожно обхватил ладонями лицо жены:

- Родная, ты как? Он тебя обидел?

- Нет, ты успел вовремя. - Девушка попыталась улыбнуться, но потерпев неудачу, уткнулась лицом ему в грудь, чтобы скрыть невольно выступившие от облегчения слёзы. Твердохлебов явно не поверил её словам, и она почувствовала, как он буквально окаменел от ярости. Чтобы его хоть немного успокоить, Галя крепче прижалась к мужу и умоляюще прошептав «поцелуй меня», потянулась к его губам.

- Моя маленькая колдунья, я не в силах устоять перед таким предложением, - пробормотал Глеб и осторожно накрыл губы жены, мягким, полным невыразимой нежности поцелуем.

Твердохлебов хотел коснуться её губ лёгким, едва ощутимым поцелуем, но она не позволила: приоткрыв рот, впустила его в сладостную теплоту и страстно застонала. Если бы не Решетников, мужчина точно потерял бы голову. Присутствие конкурента, не давало расслабиться и остыть вспыхнувшей в крови ярости, чтобы насладиться страстностью жены. Шестым чувством он уловил, как напрягся его соперник, готовясь ринуться в атаку. С сожалением оторвавшись от губ жены, он шепнул: «Погоди, секунду», - и мгновенно развернулся к бывшему генералу.

Герман Арнольдович не смог парировать удар в лицо, от которого в голове зазвенело и в глазах всё помутилось, тем более увернуться от второго удара в корпус, казалось выбившего из его лёгких весь воздух. Он отлетел на несколько метров и тяжело рухнул в кусты. Сверху на него посыпался снег, превратив в огромный сугроб. Несколько минут он лежал неподвижно, пытаясь вздохнуть полной грудью. От резкой боли он поморщился и окончательно пришёл в себя. Решетников с трудом приподнялся, кряхтя и проклиная Твердохлебова, чтобы снова замереть. На него в упор, не мигая смотрели страшные, равнодушные глаза настоящего убийцы. Он тихо охнул и попытался отползти.

Галя вскрикнула:

- Глеб, пожалуйста, не надо! Хватит с него. Не пачкай руки. Прошу тебя.

Мужчина пожал плечами и с сожалением кивнул. Несмотря на своё жгучее желание, ещё раз врезать генералу, он сдержался, не хотел, чтобы жена переживала.

- Не волнуйся, солнышко, всё будет хорошо. - Твердохлебов подошёл ближе к поверженному сопернику и присел на корточки возле него. - А, вы везунчик, Герман Арнольдович, - холодно заметил бывший подчинённый.

- Это почему ещё? - с трудом разлепив разбитые губы, дрожащим, немного хриплым голосом, спросил генерал.

- Вы напали на мою любимую, а отделались только лёгким испугом и парочкой трещин в рёбрах, — сказал Глеб и, понизив голос, еле слышно добавил, — у меня руки чешутся вырвать вам глотку. — Бросив взгляд на жену, громко добавил с ехидной усмешкой на губах, — это вам за то, что посмели напугать маленькую, беззащитную женщину.

- Я люблю её!

- Не пачкайте, светлое чувство, называя так, то, что вы испытываете к моей жене. Вы мерзавец и негодяй, заставивший беззащитную женщину бросить своих родных и близких, чтобы скрыться от ваших грязных домогательств.

- Почему же грязных? Я хотел, чтобы она стала моей женой.