Обманутые скитальцы. Книга странствий и приключений

— Чего нам еще надо? — тихо спрашивает Маклай и, беря за руку Маргариту Робертсон, говорит с улыбкой, показывая на глобус: — В наших руках весь мир! Я понесу его.

Следопыты веков

Классик русской литературы нашего века Сергей Николаевич Марков был подвижником.

Я не хочу утомлять читателей перечислением его заслуг перед Отечеством, перед российской культурой — назову лишь некоторые штрихи его деяний.

…В 1926 году двадцатилетний русский журналист из Средней Азии выступил в центральной печати с проблемным материалом по горнорудным богатствам степного края, и этот материал ставится на обсуждение Госплана страны, и в глуши начинается разработка «золотых жил» (хотелось бы мне сегодня увидеть такого двадцатилетнего журналиста!). А вскоре он делает в не менее «высокой инстанции» сообщение о возможности превратить громадный простор безлюдных солончаков, Голодную степь, в цветущий край с помощью открытых и изученных им же, Сергеем Марковым, подземных рек — что и было затем свершено (где вы, нынешние продолжатели его дела устроения земли? Вместо вас орудуют всесильные сторонники «поворота северных рек…»). Вряд ли кто из людей, проезжающих сегодня по Кутузовскому проспекту столицы мимо величавой Триумфальной арки, думает о том человеке, который первым предложил восстановить этот памятник подвигу русского народа в войне 1812 года, — им был С. Н. Марков. Его стараниями были установлены памятники Семену Дежневу на Чукотке и Пржевальскому на Иссык-Куле, изваяния каравелл Колумба на Волго-Доне, его радением атолл в Тихом океане был назван именем Александра Грина… Благодаря его очерковой книге «Зачарованные города» были спасены многие народные промыслы на Русском Севере (в частности, волшебное искусство великоустюжских «серебряных дел мастеров»).

А сколько можно было бы назвать спасенных музеев, библиотек, заповедных уголков древних городов, жемчужин зодчества… А восстановление доброго имени многих людей, деятелей культуры и науки, впавших в незаслуженное забвение, в опалу при жизни или после смерти! — и все это делалось человеком, не занимавшим никаких высоких постов, просто писателем, не обладавшим никакими «полномочиями — да еще и в те времена, когда любой подобный почин мог обернуться самыми тяжкими последствиями для того, кто его проявлял. Сергей Марков был по натуре своей государственным мужем, державным человеком, мыслившим категориями столетий. «Живем столетьем — не одним мгновеньем», — сказано им в стихах. «Следопыт веков и тысячелетий — так назвал его А. Югов, писатель-патриот и историк. Но это было «следопытство» особого рода:

…Но я, последний жадный следопыт,
Ищу тропы, забытой и губимой;
На ней — следы Пегасовых копыт
И теплый след от каблука любимой.

Его поиск в глубинах истории был прежде всего исканиями высшей человеческой духовности, мужества, доброты, жажды созидания, любви. Это был поиск не книжного затворника, не беспристрастного академического исследователя, а — поэта.

…Устроение земли. Землеустроение. Созидание мира — во всех смыслах этого древнего и многозначного славянского слова… Думается, сказанного мною (не говоря уже о самой книге) достаточно для того, чтобы читатели захотели узнать о том, как сложился жизненный путь Сергея Маркова, каковы реальные истоки и корни его творчества. Как говорится, «откуда он пошел» и как он пришел к созданию и «Обманутых скитальцев», и других увлекательных и ярких повествований о судьбах россиян былых времен, об их борениях, об их стремлении обустроить этот — до сих пор несовершенный — мир, эту землю.

Раскрывая страницы жизни писателя, я должен прежде всего сказать, что слово «землеустроение» было одним из первых, услышанных им в самые ранние годы, — не потому ли и стало одним из самых путеводных в его многотрудном бытии. Он родился 12 сентября 1906 года на костромской земле, в древнем посаде Парфентьев — в семье землеустроителя, землемера… Вот несколько строк из воспоминаний писателя об отце и о детстве:

«Он межевал земли Северных Увалов, пространства между Унжей и Неей в Кологривском уезде. Высокий, светлоусый, голубоглазый, он почти все лето проводил в поле. («Поле — термин геологов и геодезистов — именно в этом значении он вошел в сознание С. Маркова — будущего рудознатца. — С. З.) Осенью и зимой отец занимался составлением чертежей и планов. В его кабинете тихо пела горелка калильной лампы, и ее сквозной колпачок излучал ровный голубоватый свет. Детское сознание мое не скоро озарилось мыслью, что красивые разноцветные знаки на отцовских чертежах неоспоримо связаны с приметами живой природы.