Обманутый Джокер

Недалеко от территории, на которой была расположена его вилла, он однажды, просто гуляя с собакой, нашел несколько довольно крупных желтоватых полупрозрачных камней, а когда понял, что это алмазы, то немедленно прикупил эту часть земли под строительство оранжерей. Незамедлительно был натянут огромный брезентовый шатер.

И вот уже почти два года Рудик вместе со своим верным «зулусом» Стояном прорывали небольшие туннели в поисках адамантов. Даже Мелисса ничего не подозревала о «подземной» деятельности любимого супруга: все работы велись под грифом «строгой секретности».

Когда Мелисса однажды увидев буровое долото, все-таки спросила мужа, что это за странное оборудование прибыло из Европы, Рудик отшутился, сказав простодушной девушке, что решил заняться изучением природных явлений Лесото.

И наивная Мелисса сразу же поверила, потому что знала, как страшны в Лесото грозы – практически каждого сотого жителя этой маленькой страны убивает молния. Мелисса и сама боялась грозы, поэтому больше не лезла к мужу с расспросами, справедливо полагая, что каждый имеет право на хобби, даже такое пугающее и необычное. Когда-то давно она видела художественный фильм, герои которого, рискуя жизнью, гонялись на «Джипе» за ураганом, чтобы заснять его на пленку. Поэтому мужнино увлечение «грозой» ничуть не озадачило Мелиссу, а после того, как на ее шее засверкало изумрудное ожерелье, подаренное Рудиком, девушка и вовсе перестала волноваться из-за частых отлучек мужа и Стояна.

Глава 7. Геденбергит

Вечерняя Москва пылала багрово-голубым закатом. Дождя не было вот уже три недели и трава на аккуратно подстриженных газонах была желтовато-бурой, словно на дворе был не конец мая, а октябрь.

Поливальные машины изредка проскакивали по улицам часов в шесть утра, сбрызгивали не успевший остыть за ночь асфальт, жутко пыля при этом, и быстро исчезали в неизвестность.

Из открытых настежь окон несло жаром. Ветер появлялся лишь в виде сквозняка, когда в квартире открывалась входная дверь. При этом балконная дверь с треском захлопывалась, угрожая разбить и без того хлипкую конструкцию.

Быстровы все никак не могли собраться с силами, чтобы заменить обычные окна на «еврокомфорт». Все деньги, оставшиеся после квартирного обмена3 Яна и Димка куда-то «профурлили», как любила выражаться Янина мама, непоколебимо гордившаяся тем, что всего лишь на советскую зарплату «сумела купить кооперативную квартиру, дачу и три новых машины и выучить в престижной музыкальной школе Яну».

Что касалось «трех новых машин», то тут Яна могла бы поспорить с мамой: во-первых, каждая новая покупалась лишь после продажи старой, да и цены-то в советские времена были просто сказочные – «Москвич 412» можно было купить всего-то за 5200 рублей! Что при общесемейной зарплате почти в 700 рублей было не таким уж «далеким счастьем». Правда, нужно было расстараться и попасть в какую-нибудь «очередь» – либо профсоюзную, либо «для ветеранов Великой Отечественной войны». Но с этим как раз сложностей не возникло по естественным причинам.

Поэтому Яна всегда, когда мама в очередной раз повторяла список купленных «гигантов» лишь на честно заработанные деньги, вспоминала отрывок из кинофильма «Иван Васильевич меняет профессию», когда зубной врач Антон Семенович Шпак заученно бубнил один и тот же текст, когда его обокрали: «Три дубленки, три магнитофона, три портсигара … импортных…»

В очередной раз балконная дверь угрожающе блямкнула.

– Да что же это такое! – не выдержала Яна, которая нарезала к ужину хлеб на кухне. – Почему никому не придет в голову закрыть наконец дверь на балконе? И кто это там все время шлындрает туда-сюда?

– Шлындраю я, – раздался робкий голос из прихожей.

– Олег, ты что ли? – Яна тут же отреагировала на знакомые нотки, – Ужинать с нами будешь?

– Не откажусь, – с утра во рту маковой росинки не было, – уже более весело произнес Соловьев.

– Да не слушай ты ее, – вышел встречать гостя Димка, – она всегда по вечерам ворчит, наверное, сама есть, жуть как, хочет. А когда наестся, то становится мирной, как шотландская колли. Проходи, проходи, сейчас махнем по рюмочке – у меня студенты как раз неплохой коньячок привезли из Казахстана.

– Господи! Ну чего вы все так кричите? Разве нельзя потише выражать свои накопившиеся за день эмоции? – из комнаты высунулась круглая голова Маргоши, которая без очков казалась еще круглее. Правда, увидев Соловьева, голова приветливо улыбнулась и тут же юркнула обратно. Дремавшая еще с обеда Маргарита Пучкова не могла выйти абы в чем к импозантному холостому следователю прокуратуры и бросилась переодеваться к ужину.