Обмен разумов

Слушай, Роберт, похоже, нас обоих интересует философия, хотя ты и говоришь, что можешь обсуждать высокие материи только для забавы, так как не являешься профессионалом. Так ведь и я тоже! Я — художник и сам порой не до конца понимаю, что говорю. Но по твоим словам — с тобой ведь то же самое! Да мне бы вовсе и не хотелось влететь в контакт с каким-нибудь мощным богоподобным интеллектом, я лишь искал себе друга, с которым можно было бы просто поболтать за жизнь.

То есть вот что я пытаюсь тебе объяснить, Роберт: мне хотелось бы обмениваться с тобой знаниями с учетом того, что я дилетант во всех областях, кроме моего искусства. Как и ты, насколько я понял. И отлично! Наши профессиональные червефилософы и червеученые только и говорят о том, как будут общаться со своими оппонентами, когда окончательный контакт между обитателями различных миров будет наконец установлен. Ну не славно ли вышло, что это уже случилось? Да еще с парочкой близких по духу структуралистов.

Роберт, так ты правда это забавное существо, игрушка рока и особых законов природы? Или я это о себе? Или о нас обоих?

С нетерпением жду следующей связи.

Привет! Это снова я!

Слушай, я тут недавно поговорил о тебе с одним из своих парней. Я, конечно же, и не рассчитывал на какой-то успех (в чем оказался прав), но все же я хотя бы попытался. Может, это было глупо с моей стороны, но, Роберт, должен тебе сказать, мы, черви, скорей всего в силу той изолированной жизни, которую ведем, очень много думаем на все эти темы.

С другой стороны, черви, несмотря на их стремление к наукам и метафизике и насущную необходимость познания, склонны к скептическому отношению ко всему, что не проверили на собственной шкуре. Фанатики, которым можно внушить все, что угодно, конечно же, в счет не идут.

Уж я-то, конечно, не собираюсь ни создавать культов, ни высмеивать их, ни сходить с ума, ни отдаваться в лапы Черведьявола.

Кстати, Роберт, а сколько у тебя лап? Или рук? Я полагаю, что четыре — по одной на каждый двигательный отросток, отходящий от основной массы тела. Я угадал? Хотя у червей нет рук, концепция «рукизма» — часть нашего древнего знания.

Так вот, пару единиц назад я случайно оказался в туннеле, смежном со структурой моего друга Клауса, и решился запустить пробный шар. Для начала в виде гипотезы. Когда-то мы работали с ним вместе и ощутили большой творческий резонанс. Мы параллельно создавали одну и ту же фигуру (если память не изменяет — додекаэдр) в семи вариациях. Но потом (если честно) мне это надоело, и я стал двигаться быстрее и изысканнее его. Я решил продолжать свою карьеру в искусстве в одиночку и оставил Клауса позади. Он же подался в философскую структурологию и даже сделал себе в ней имя.

Сначала мы поговорили с ним о том о сем, и затем я сказал ему:

— Клаус, я тут недавно покрутил в голове одну забавную идейку, и мне хотелось бы знать твое мнение.

— Что ж, послушаем, — ответил он.

Да, кстати, если я говорю, «мы разговаривали», я вовсе не имею в виду, что при этом мы встречались лицом к лицу. Как я уже говорил, для нас такая встреча означает мгновенную аннигиляцию — и конец всем разговорам! На самом деле я подразумеваю общение между двумя червями, когда они находятся в смежных коридорах на расстоянии не больше # (это наш термин, обозначающий оптимальные условия для общения). Червь выстукивает головой определенный код и одновременно с этим оставляет запись разговора на стене туннеля. Таким образом все, что когда-либо черви говорили друг другу, зафиксировано на стенах Червемира (к сожалению, некоторые коридоры разрушаются при природных катаклизмах).

Это я к тому, что мы, черви, и вы, люди, под «разговором» понимаем совершенно разные вещи.

Ну а теперь вернемся к беседе с Клаусом.

— Мне пришло в голову, — сказал я, — что вполне возможно существование твердых и разумных, как и мы, существ, живущих на планетах…

— В планетах, ты хотел сказать, — поправил меня Клаус.

— Нет. Вся соль именно в этом: а почему бы не представить себе мир, населенный разумными существами, живущими не внутри его, а снаружи?

— Тогда сам собой напрашивается вывод, что твои гипотетические существа, имея прямой непосредственный контакт с поверхностью своего мира, должны пользоваться системой координат, из чего вытекает, что они могут знать его форму.

— Допустим, например, что это сфероид, — предположил я.

— Не имеет значения что. Гораздо важнее сам факт, что форму (какая бы там она ни была) вообще возможно определить. И не только ее, но и все топологические особенности этого твоего мира.

— Логично. Тогда позволь мне выдвинуть еще одно условие…

— Старина, — перебил меня Клаус, — не трудись продолжать. Должен тебе сказать, что дальнейшие разработки этой жилы тебя ни к чему не приведут. Твоя гипотеза вычурна и умозрительна. Ты что, никогда не слышал, что синклит наших лучших математиков и ученых, в котором состоит и твой покорный слуга, так и не смог доказать, что поверхность нашего мира объективно существует? «Истинная поверхность» — не более чем термин в научных спорах.