Обнажая душу (СИ)

— А-а-а! — вовсе трусливо бросив подушку, Билл в одних трусах истерично драпанул в сторону гостиной, топоча босыми ногами, а я сразу махнул за ним прямо через диван, чудом успев повалить эту тощую козу на стоящее рядом кресло и умело заблокировать собой выходы. Уж шестнадцать лет этому человеку, а он все дикарь дикарем. — Томми, прости, я.. ну, это же шутка!

— Шутка, нахуй! — прошипел я, прижимая коленями его бедра, а руками стискивая тонкие запястья и получая при этом какой-то непонятный кайф. Вроде, охота, чтоб больно было, но в то же время и нет. Это просто злость.. и негодование. — Мне на работу, блять, уже выходить через полчаса! Убирай это сейчас же! — демонстрируя ему свои накрашенные черные ногти на правой руке, хотя он и сам их до этого прекрасно видел и делал, пока я спал, строя из себя мастера по маникюру, и это реально жутко бесило меня.

— Да ладно тебе, видишь, как я тебе ров.. кхм, ну.. — дергаясь и вдруг залившись краской, лепетал Билл, отводя глаза и неожиданно расслабляясь, пока я воинственно практически восседал сверху и пылал своим безнадежным возмущением. Позориться из-за него на работе я как бы совершенно не собирался!

— Ты, малявка, нарываешься. И я у тебя что-нибудь так ненароком могу выкинуть, — продолжал злиться я, но, видя, что он так и не двигался, сдавшись, кусая губы и поглядывая мне куда-то в грудь, я все же отстранился, так и удерживая его за руку. — Пошли исправлять, засранец!

— Билл? Том? Что там такое? — спрашивала мама, услышав нашу возню, которую только бы глухой не заметил, и я, предупредительно зыркнув на вредную мелочь, сонную, ненакрашенную и еще растрепанную в свой законный от школы выходной, силой потащил его к нему в комнату, ответив маме уже у нас заезженным: «Да норма все!».

— Ой.. похоже, она у меня закончилась, — уже на месте обреченно демонстрируя мне пустую флакушку с какой-то специальной вонючей жидкостью, грустно и даже испуганно пробормотал он, уже в следующий миг начиная медленно отступать к своей кровати от снова закипающего меня. Ну, все. — Том! Нет! То-ом! — легко кинув тощее тело на кровать, я схватил другую подушку и набросился сверху, принимаясь рьяно лупить его ею по голой груди, пока брат, отбрыкиваясь, заливался забавным, так меня всегда веселящим хохотом, и вскоре он все же с трудом, покорно констатировал тот факт, который я знал и заметил даже без его правдивых на этот раз слов. — Я пошутил же! — шумно дыша подо мной, уже остановившимся и хитро прищурившимся, мелкий поднял маленькую склянку, на дне которой плескалась еще прозрачная ядерная вода, которой как раз мне хватит буквально на одну руку.

— Хотя, вряд ли. Мы никогда с вами никуда не ходили, — монотонно изрек я, возвращаясь в реальность из недр своей памяти, отходя с дороги, чтобы уже не мешать никому торопиться.

Так и вышло. Родители вскоре, спеша и суетясь, и правда направились на выход одни, а я, пожелав им приятного вечера, который, похоже, плавно перетечет в утро, сразу же взял курс на кухню. Вытащил бухло из рюкзака и сгрузил в холодильник освежиться, достал пару подходящих бокалов, оставив их на столе вместе с незамысловатой закусью, и, тревожно вздрогнув всем телом, отправился наконец в самую страшную комнату в этом доме.

Затаив дыхание и смертельно очкуя, я принял все же свою тяжкую долю, снова взялся за заветную ручку и, неслышно нажав и открыв, заглянул внутрь, прямо в напряженную темноту.

========== Глава шестая ==========

В этой вечной темноте мне было как-то странно неуютно, даже душно и, как всегда, совершенно нихрена не видно. Если все же булки поднапрячь, постараться и включить маломальски у меня функционирующий и где-то скромно затесавшийся режим Шерлока Холмса, то тут я сразу вижу все признаки обиженного жизнью младшего брата налицо.

Тот, кстати говоря, ожидаемо обнаружился на своей кровати спящим спиной ко мне. Отлично зная расположение мебели, я без всякого труда нашел его четвероногого друга даже в этой густой тьме и осторожно, почти не скрипя матрацем, присел с ним рядом.

Какое-то время я так и сидел неподвижно, скромно не решаясь сделать что-то и разбудить, а тем самым разбить безоглядно и свое гибнущее в его необыкновенной близости умиротворение. Я просто смотрел, как он спит, уже привыкнув к темноте, и слабый свет от окна еще как-то спасал мое положение, позволяя видеть хотя бы контуры.

Все же, не вытерпев, я невесомо прикоснулся ладонью к его покрытому джинсовой тканью бедру, чуть-чуть сжимая и мягко проводя дальше, к колену, наслаждаясь так крышесносно будоражащими и сразу меня охватившими ощущениями. Мне так волнительно и ярко стало в груди просто от чувства, что вот он, гребаный объект моего бесконечного безумия, каким-то боком взявший меня в крепкую осаду даже издали! И то, что он так близко теперь, так потрясающе и мягко меня грело, успокаивая, в то же время сводя с ума и даже заставляя перед ним ощутимо смущаться.