Обнажая душу (СИ)

— Ой, мля.. знает он, — цокнул языком я, устало закатив еще и глаза, а мелкий в это время уже ко мне тесно и по-хозяйски прижимался, щекотно скользнув ладошками по бокам и плавно, с откровенным кайфом заводя их мне за спину.

— Хватит морозиться и обними уже любимого брата, — нагло и как-то урчаще выпалил вдруг он, попутно начиная покрывать своими мурашечными поцелуями мне шею, и я, со вздохом дернувшись, все-таки ему поддался.

Мягкие губы жарко смыкались на коже, беспорядочно перемещаясь по ней, и говорить, что мне сейчас было неприятно, я уж точно ему не собирался. Я все же обнял Билла в ответ, скользя касаниями по его пояснице и выше, а приятные до мозговыноса поцелуи вскоре добрались и до моих губ.

— А мы только на объятие договаривались, — не преминув заманчивым шансом выебнуться лишний раз поперек, я все равно ему в итоге ответил, но целуя звучно, влажно и, главное, недолго.

— Жмот, — проворчал он недовольно, требуя продолжения банкета и нападая снова, раз, на его взгляд, одно другому не мешает, как вдруг раздался резкий звонок в дверь, заставивший меня изрядно пересраться.

— Резче убирай у меня свои шмотки, идиот! — тут же быстро отпихивая обнаглевшего засранца от себя и подтолкнув его тело в сторону коридора, шипением приказал я, а сам, еще раз осмотрев кухню, продрал кашлем горло и сонно и медленно двинул открывать нашим родителям дверь.

А голова моя, походу, вообще так и не хочет слаженно работать с чувствами, которые вечно нихрена не видят и пристают ко всем, выходит, без разбора.. Хотя в данном случае они уже давным-давно, выходит, были, просто развились, эволюционировали так молниеносно, я бы даже сказал, мутировали в нечто совершенно нездоровое, сокрушив какую-то внутреннюю, последнюю сдерживающую преграду. Прекратив всякое сопротивление, я решил расслабленно плыть навстречу тому, от чего до этого греб, как повернутый, против течения, хотя, по идее, если рассудить, то, выходит, должно быть все наоборот. То, что случилось — и есть против течения. Но нет. Да и нет теперь никакой разницы, по крайней мере, для кого-то, поскольку все останется навечно нашей страшнейшей тайной, и хер кому я позволю до нее вообще докопаться.

Билл, к радости, реально завязавший со своим стремным заработком, теперь постоянно ошивался у меня, как только появлялось свободное время, что у меня, что у него, во всяком случае, раза два в неделю точно, не считая выходных. То неплохое состояние, которое он тогда так втихомолку сколотил в гей-клубе, теперь стало нашим совместным братским бюджетом, и часть его действительно была отложена на кредит. Но слишком много я не рискнул забирать у этого дурака, который мне даже самое последнее, что у него есть, отдаст, если я скажу это сделать. Радует, что приходит и сильно права не качает пока, а даже слушается. Что тоже иногда слишком подозрительно вообще-то.

Для большего прикрытия, словом, нам пришлось все-таки обзавестись еще одним спальным местом, которое нам даже не было нужно, поскольку спал этот маленький идиот исключительно со мной прямо на том надувном матраце, и тот однажды такой избыточной нагрузки так просто не выдержит. А нагрузку-то мы задаем ему систематично.. причем разного рода. Начиная с обычных привычных нам валяний дурака до самого интересного и крышесносного.

— Ну, че? Ты будешь это чертово кино смотреть? — орал я из комнаты Биллу перед обычным нашим вечерним просмотром всякой фигни, даже, иными словами, блевков мирового кинематографа, так как все самое офигенское мы уже на несколько раз пересмотрели.

Многие из них слишком уж часто слышали в качестве моего вердикта неуклонное: «фильм — говно», и если мелкий был не согласен, то сразу начинались наши горячие дебаты с приведением разнообразных аргументов, все чаще склоняющихся к моей якобы природной тупости и тормознутости, что я не понимаю всех скрыто заложенных смысловых основ в сюжет. А теперь этот в край оборзевший сучонок застрял сначала на кухне, а потом еще и где-то в ванной!

— Я спать хочу, вставать же завтра рано!

— Да щас! — отозвался мелкий, немного заглушаемый закрытой дверью, и я, шумно и недовольно выдохнув, уставился на экран моего ноута с поставленным на паузу уже прогруженным фильмом.

Режим ни к черту, сначала страдаешь всякой фигней до полночи, а потом утром ненавидишь весь свет и встать не можешь. Это же повторяется систематически, стоит только ему ко мне припереть свое тело на ночевку, но зато мама теперь все равно спокойнее стала, что он опять разговаривает, смеется, ночует не не понять где, а хотя бы у меня. А так за такие привилегии с него по-прежнему, в свою очередь, требуется хорошая успеваемость в школе и желательное отсутствие конфликтов.

— Ну, наконец-то, б.. — повернувшись на звук щелкнувшего выключателя и собираясь привычно на него наворчать, я даже забыл последнее промежуточное слово, так и сжав губы, так как уже вскоре зажегся небольшой ночник, и я увидел своего братца, одетого в натуре в какую-то нездоровую фигню.